— Да. Ты скоро её увидишь, — с непонятным удовольствием сообщил демон.
— Её охраняют? — отстранённо поинтересовалась я.
— Разумеется. Её не получится украсть. А даже если бы получилось, очень быстро нашли бы вновь, — предвосхитил даже не успевшую сформироваться мысль он. — И ей гарантированно не причинят вреда до Часа Выбора, это… против нашей природы.
— Тан, почему вы решили, что именно Славка — ваша Указующая? — тихо поинтересовалась я. — Кто‑то как‑то это чувствует?
— Она родилась в тот момент, когда прошлый Наместник сложил с себя полномочия; в наших мирах время движется по — разному. Видимо, именно она по каким‑то критериям подошла лучше прочих. И — да, мы все это чувствуем. А тебя не смущает типично эльфийская внешность у чистокровной человеческой девочки из мира, где от эльфов остались только сказки?
— То есть, она Указующая, потому что она так выглядит?
— Нет, она так выглядит, потому что она — Указующая, — хмыкнул он. — Они все выглядят одинаково.
— Почему?
— Это старая легенда, потом прочитаешь, — поморщился мужчина.
— Но нам всё равно ещё долго ехать, так чем эта тема хуже прочих? — попыталась настоять на своём я.
— Если тебе нечем занять рот, я могу придумать ему более приятное применение. Приятное для меня и полностью отвечающее твоим обязанностям, кьяри. Хватит болтать, — не глядя в мою сторону, демон холодно усмехнулся уголками губ.
В его фантазии я не сомневалась, поэтому поспешила прикусить язык и не лезть на рожон, хотя столь резкий перепад настроения мужчины озадачил. Только что он явно получал удовольствие от роли лектора, а через мгновение — такой резкий протест, причём не против конкретной темы, а против разговора в целом. Интересно, это обычное для демонов поведение, черта характера Сартанара, или случилось нечто экстраординарное?
Задавать вопросы я тоже благоразумно не стала, вместо этого сосредоточившись на окружающих видах — горах, растительности, автомобиле и демоне.
В лучах солнца последний выглядел очень похоже на одну из тех снежных вершин, что окружали долину. Кожа была очень бледная и матовая как фарфор, глаза оказались синими, а белоснежные волосы хрустально поблёскивали, только усиливая указанное сходство. У него даже черты лица при ближайшем рассмотрении оказались подходящими: тонкие, несколько угловатые — резкие скулы, острый подбородок, узкие холодно поджатые губы. Странное лицо. Его легко можно было счесть неприятным, но оно всё равно вызывало желание рассмотреть повнимательней. И уж точно сложно было заподозрить в его обладателе определённое благородство.