Саша метнулся в сарай и вернулся уже с топором. Первый удар пришел в косяк двери курятника. С рычанием он вытащил лезвие и ударил снова.
Света сидела в уголке, перепачканная куриным пометом, и вздрагивала от каждого удара. Страшное, все возрастающее безразличие наполняло ее душу. Пустое, холодное ничто медленно проникало в голову. Словно она оказалась в конце какого-то пути и перед ней была только глубочайшая бездна. Ни назад пути нет, и вперед идти нельзя. В этой точке все закончилось. Все сошлось у этой бездны. И никого вокруг. Ни одной живой души, ни одного проблеска жизни. Только гулкий ритм наполняет вселенную. Бум! Бум!
Света очнулась. С потолка сыпалась древесная труха, а курятник продолжали сотрясать удары. Скрип и треск дерева противно резал уши, и Света закрыла их руками. Но тут она увидела яркий луч света, который запустило утреннее солнце в одну из щелей. Луч завораживал неповторимой осязаемостью, будто был сделан из тонкой великолепной ткани. И эту ткань хотелось потрогать, пощупать, прижать ее, теплую и нежную, к лицу…
Света подобралась ближе, протянула руку. Пальцы вспыхнули. Свет заструился по ним, охватил теплом кожу. Пылинки, плясавшие в луче, дрогнули и закружились еще быстрее.
Неожиданно наступила тишина. Нет, просто прекратились удары, а вместо них слышалось множество голосов.
— Светочка, открывай, детка! — позвал голос матери.
Света поднялась с колен и сбросила крючок.
Мать тут же обняла ее, сжала голову испачканными в земле руками.
— Мы его, ирода, в тюрьму засадим! — всхлипывала мать. — Спалит он! Чтоб его черти в аду палили! Мужики наши соседские скрутили его да на станцию отволокли, выродка такого.
Потом приехал участковый и долго расспрашивал о происшествии. Потом и он ушел.
В один миг муж перестал для нее существовать. Никаких чувств к нему Света больше не испытывала. Ни страха, ни ненависти, ни злорадства.
Мать, убирая на кухне, долго причитала, честила зятька на все лады и не забывала мимоходом кольнуть доченьку острой «шпилькой» укоризны…
* * *
«Господи, как же давно это было, — подумала Света. — Почти 20 лет пролетели как один день».
— Женщина, пробейте талончик, — раздался безосновательно недовольный голос почти под самым ухом.
Света очнулась от воспоминаний и взглянула на немолодую тетку, протягивавшую ей билет.
— Талончик пробейте, говорю! — уже громче повторила тетка. — Спит на ходу…
Света равнодушно взяла талон и спокойно прокомпостировала. Она привыкла не реагировать на хамство большого города. Привыкла к давке в транспорте… Ко многому привыкла.