Дорин взяла Джинни за руку и повела в дом. Он был обставлен новой, под орех, мебелью — столы, стулья и буфет в столовой; софа, кресла, кофейный столик в гостиной… «Итальянский гарнитур», — сообщила Дорин. Ковры, шторы — все было в тон — цвета спелого хлеба или старинного золота. Одну стену в гостиной занимал огромный, как гроб, итальянский цветной телевизор.
— Ну как? — горделиво спросила Дорин.
— Вы проделали большую работу, — уклончиво ответила Джинни.
— Дорин — настоящая хозяйка, — Джо Боб погладил жену по заднице.
— Да, вижу.
— Она подарит мне «халлспортского пирата», — он по-хозяйски похлопал Дорин по животу.
— Спарки, милый, мы ведь никогда не говорим об этом при чужих.
— Джинни — не чужая. Она — друг. Если мы ей не скажем сейчас, она уедет в свой Вермонт и ничего не узнает.
Только теперь до Джинни дошло: ребенок!
— А вдруг девочка? — спросила она Джо Боба.
— Ну, — он с глубокомысленным видом почесал затылок, — значит, будем трудиться, пока не получится мальчик.
Джинни знала, что будь это в его силах, он выращивал бы утробный плод в графине на кофейном столике, чтобы видеть, как он растет, а потом спустил в унитаз, если бы увидел, что это — девочка. Но если мальчик?! Он будет напевать этому зародышу боевые песни и тренировать крошечные конечности. Он прислонит к стеклу свой секундомер и будет проверять, хорошо ли тот развивается.
— Дорин, милая, ты ведь принесешь мне «Пабст»? — спросил он и, не дожидаясь ответа, включил телевизор, потом еще один — маленький, черно-белый, поставил его наверх и настроил их на разные матчи.
— Поболтайте, девочки, — пробормотал он, взял пиво и бухнулся в кресло.
— Ты пьешь пиво? — ахнула Джинни.
— Я уже покончил с режимом, — усмехнулся он. — Пусть теперь мои парни страдают.
— Идем, я покажу тебе дом. — Дорин потащила ее в напичканную электроникой кухню: двухкамерный холодильник, миксер, кофемолка… Все — вплоть до посуды, полотенец и зубочисток — было цвета спелой пшеницы. Дорин махнула рукой на огромные солонины: — По семьдесят три цента банка. С распродажи в супермаркете.
— Ничего себе, — неуверенно похвалила Джинни.
— Следующая — спальня. — Дорин потащила ее наверх. В комнате не было ничего, кроме одной громадной, накрытой покрывалом цвета спелой пшеницы кровати.
— Спарки называет ее «полем Спарки», где он забивает голы, — захихикала Дорин.
«Неужели он наконец научился это делать?» — чуть не слетело у Джинни с языка.
— О, Джинни, прости меня! Я совсем забыла, что вы с ним…
— Ерунда. Прошло сто лет…
— Я тебя обидела.
— Не бери в голову. Это неважно.