— Ты бросишься в погребальный костер, — не удержалась Джинни. — Как безутешная вдова. — Ей совсем не хотелось издеваться над матерью, но казалось несправедливым, что она должна во всем потакать ей только за то, что та стирала ее грязные пеленки и вообще живет вместе с ней уже 18 лет. В конце концов, должна же быть свобода личности!
— Да, наверное, — вздохнула мать. — И не думаю, что это такой уж плохой обычай.
— Еще бы, — фыркнула Джинни. — Тебе не надоело, мама?
— Надоело?! — Мать сделала ногой движение, словно тянется к тормозу.
— Пожалуйста, мама, я очень осторожна за рулем! Неужели в твоей жизни нет ничего более важного, чем мертвые предки?
— Меня действительно не все в этой жизни устраивает. Но, по-моему, это совершенно нормально.
— Но если единственное, что тебя интересует, — это огромная семья на небесах, почему ты к ним не присоединишься? Что удерживает тебя здесь?
Мать внимательно посмотрела на дочь и искренне призналась:
— Это свойство характера. Разве имеет значение, чего я хочу? — Как поняла Джинни из ее дальнейшего объяснения, человеческая душа — это зеленый помидор, который должен созреть под солнцем земных страданий, прежде чем боги соблаговолят сорвать его и использовать для своих целей. Для восемнадцатилетней девушки в этих рассуждениях было мало смысла.
Через несколько лет мать очень удивила Джинни своей просьбой: «Обещай, дочка, что избавишь меня от мучений, если я заболею и стану умирать медленной смертью». От неожиданности Джинни не нашла что ответить. Конечно, в каштановых волосах появились седые прядки, а в уголках глаз — морщинки, но мать выглядела по-прежнему молодой и подтянутой. С бессердечием молодости Джинни в конце концов рассмеялась: «Успокойся, мама! Несколько лет у тебя еще есть!»
— После тридцати все клонится к закату, — печально проговорила мать. — Все постепенно умирает.
Да, одиннадцать лет назад мать не была в восторге от этой жизни. Интересно, думала Джинни, не отрывая глаз от неоновых букв, как она относится к ней теперь?
«Ничего серьезного», — написала соседка миссис Янси. Но при чем же тогда больница? Насколько тяжела мамина болезнь? Эти мысли, жужжавшие в голове, как пчелы, на какое-то время отвлекли Джинни от невеселых мыслей «как выбраться живой из этого летающего саркофага?». Она не знала, чего хочет от жизни. В детстве все было проще. А теперь она взрослая, недавно отметила свое двадцатисемилетие, но совершенно не знает, как жить. Все события в ее жизни напоминали станции пересадки: с одним покончено, другое — в тумане. Единственное преимущество своей взрослости она видела в том, что могла есть на десерт все, что захочет.