Он резко повернулся.
— У вас вагинальное кровотечение?
Она кивнула.
— Я велю сестре прислать вам подклады. Прошу вас, миссис Бэбкок, пересмотрите свое отношение к преднизолону. Я подозреваю… — он выскочил из палаты.
Что он подозревает? Что кровотечение из влагалища имеет ту же причину, что и из носа? Что ж, это лишнее доказательство бесполезности лекарства.
Дверь распахнулась. Выдавив из себя улыбку, вошла Джинн и — в своем пестром крестьянском платье.
— Привет, мама, — глядя в пол, поздоровалась она.
— Это ты?
— Да. Я видела доктора Фогеля. Он сказал, что ты отказалась принимать лекарство.
— Да. И не пытайся уговорить меня. Я еще не умираю.
Джинни не узнавала свою мать. Она помнила ее либо кроткой и терпеливой, либо молчаливой и недовольной. Может, это лекарство так изменило ее? Она помогла матери встать и повела в лоджию.
В соседней палате грохотал голос тренера:
— Да, случайно здесь тренер — именно я. Я приказал, так и передайте. Меня не интересует его мнение. Здесь тренер я! Когда он будет тренером, пусть поступает по-своему!
— Тебе не надоело его слушать, мама?
— Надоело? Конечно! Ты бы хотела каждый день слышать одно и то же?
— Нет, не хотела.
— Зачем же спрашиваешь?
Мистер Соломон и сестра Тереза приветливо кивнули Джинни и ее матери. Джинни села в сторонку и молча смотрела на них.
— Мама, — не выдержала она наконец. — Ты совсем не ешь. Возьми свеклу.
— Я ее не люблю.
— Но она полезна при анемии. — Роли переменились: точно так же, как когда-то мать, теперь Джинни играла роль диетолога. Она хмыкнула: родители несколько лет тратят на то, чтобы уговорить детей есть, а дети, вырастая, тратят остаток жизни, стараясь есть поменьше.
— Полезна? С каких это пор ты обо мне так заботишься?
— С недавних, мама, — кротко ответила Джинни и посмотрела на мистера Соломона и сестру Терезу — не поддержат ли ее? Что за фурия вселилась в кроткое тело матери? Но они продолжали есть, не отрывая глаз от тарелок. — Успокойся, мама. Съешь свою свеклу.
— «Ешь свеклу!» Хочешь, чтоб я скорей ее съела, заснула и отпустила тебя? Разве не так?
Джинни не ответила. Что бы она ни сказала, мать поймет по-своему. Лучше молчать.
— Ладно, — уже спокойней продолжила мать. — По крайней мере, ты хоть приехала меня навестить. Не то что мои сыновья.
Джинни открыла рот, намереваясь объяснить, что Германия и Калифорния — это не Вермонт, оттуда так быстро не доберешься, но передумала.
— Просил ведь не давать мне кашу, — вздохнул мистер Соломон. — Все без толку.
— Швырните ее об пол, — спокойно посоветовала мать. И это ее мать! Женщина, для которой поторопить детей выйти из туалета всегда было высшим проявлением мятежного духа!