С первого взгляда девочка поняла, чем именно этот мужчина зарабатывал себе на хлеб.
— Вы кромсач! — вырвалось у неё.
Девочка даже не старалась скрыть своего презрения.
— Торговец литературой, — поправил он.
Платком мужчина отёр пот со лба Изиды. Глаза её до сих пор оставались закрытыми, но сейчас она сидела прямо, с шумом вдыхая и выдыхая воздух.
— Три перехода! — с укором воскликнул он. — Некоторых может погубить даже один! А вы позволили ей открыть трое ворот без малейшей передышки!
— Но мы не знали, что это может ей навредить, — сказала Кэт.
Финниана, казалось, мучили вовсе не угрызения совести.
— Фурия, что случилось там, в убежище? — жёстко спросил он.
Но Фурия ещё не закончила знакомство с «монахом». Её не волновало, что он заботится об Изиде. В её глазах такая работа, как у него, была настоящим позором. Кромсачи считались среди антикваров низшей кастой, их ненавидели и презирали. Эти торговцы зарабатывали себе на жизнь тем, что потрошили книги и распродавали их постранично. Они не чурались ничем и могли рвать на куски любые книги, лишь бы умножить собственную прибыль. На свете существовало достаточно коллекционеров, готовых заплатить огромные деньги за какую-нибудь изящную страницу из средневековой рукописи или первого издания иллюстрированного путевого дневника. Драгоценный экземпляр, который на аукционе можно было бы продать за сто тысяч фунтов, возрастал в цене в несколько раз, если каждую его страницу такой делец продавал за несколько тысяч. Часто эти страницы коротали свой век в драгоценных рамах, в папках или на полках, но никто их больше не читал, все лишь восхищались их уникальностью.
Кромсачи разрывали фолианты на части, и те становились достоянием богатых домов. Страницы находили своё место между работами Пикассо или слоновьими бивнями.
Отец привил Фурии настоящую ненависть к кромсачам, и она даже подумать не могла о том, чтобы очернить память Тиберия и принять в свои союзники такого человека. Все эти распотрошённые книги на столах разрывали ей сердце. Это была вовсе не мастерская, а настоящая книгобойня.
Вдруг Изида открыла глаза. Толстяк по-прежнему обтирал пот с её лба несвежим платком.
— Ну довольно, — нетерпеливо сказала она, — прекрати!
— Ты вся в крови.
— Это не моя кровь.
— Прошу вас, объясните мне, что случилось с Паком! — взмолился Финниан.
Они с Кэт уселись на старом диване с вельветовой обивкой среди пустых обложек и разбросанных страниц. Финниан резко подался вперёд, будто готов был в любой момент вскочить и побежать.
— Пак был моим другом, так же, как и Ариэль. Если с ними что-нибудь произошло…