Джэпп согласился.
— Я и не говорю, что вы неправы. Да и все равно ни один судья не примет всерьез свидетельские показания такого заключенного. Мне только кажется странным, что Лоуэн не нашел более умного способа избавиться от кольца.
Пуаро пожал плечами.
— Ну, представьте себе, кольцо находится невдалеке от дома; разве это не могло послужить аргументом в пользу того, что сам Дэвингейм выбросил его?
— Но зачем же вообще понадобилось снимать кольцо с трупа? — вскричал я.
— На это могла быть особая причина, — сказал Джэпп. — Знаете ли вы, что сразу же за озером начинается тропинка, которая ведет в горы? И через три минуты вы приходите — куда бы вы думали? — к печи для обжига извести!
— О господи! — воскликнул я. — Вы хотите сказать, что известь, уничтожившая труп, не могла бы подействовать на золотое кольцо?
— Совершенно верно.
— Тогда вот она, разгадка тайны! — заявил я. — Какое ужасное преступление!
Будто сговорившись, мы оба разом посмотрели на Пуаро. Он сидел, погруженный в размышления. Брови были нахмурены, лицо выдавало большое умственное напряжение. Я понял, что наконец-то его проницательный ум собирается заявить о своих правах. Что он сейчас скажет? Ждать нам пришлось недолго. Он вздохнул и, словно сбрасывая с себя оцепенение, обернулся к Джэппу.
— А не знаете ли вы, мой друг, у мистера и миссис Дэвингейм — общая спальня?
Этот вопрос показался нам настолько нелепым и неуместным, что на минуту мы оба опешили и растерянно уставились на Пуаро. Затем Джэпп разразился смехом.
— Боже мой, мосье Пуаро! А я-то думал, что вы выложите нам что-нибудь фундаментальное! А что касается спальни, могу вас уверить, что я этим не интересовался.
— А не могли бы вы поинтересоваться сейчас? — спросил Пуаро с каким-то непонятным упорством.
— Разумеется, если это вас действительно интересует.
— Спасибо, мой друг. Я буду вам очень обязан, если вы возьмете это на заметку.
Джэпп еще какое-то время пристально смотрел на Пуаро, но тот, казалось, уже опять забыл о нашем существовании. Инспектор грустно покачал головой и пробормотал:
— Бедный старик! Что делает с людьми война!
Потом он бесшумно покинул комнату.
Пуаро долго сидел так, погруженный в свои думы. Я взял листок бумаги и, чтобы заполнить досуг, стал делать кое-какие заметки. Голос Пуаро оторвал меня от этого занятия. Вид у него снова был оживленный, он явно готов был действовать.
— Что вы там пишете, друг мой?
— Да вот набрасываю то, что мне кажется примечательным в этом деле.
— Вы становитесь методичным. Наконец-то! — похвалил меня Пуаро.
Я постарался скрыть, что меня радуют его слова.