Террор Святой Церкви и атмосфера всеобщего страха отныне царили в мире Агара. Страдание и боль были возведены в этом уродливом обществе в ранг добродетели и святости: чем больше человек страдал при жизни, — гласили каноны новой мировой религии, — тем большее вознаграждение будет ожидать его после смерти. Исходя из этой доктрины, смерть человека рассматривалась как последняя возможность дополнить собранную при жизни чашу страданий и потому смерть мученика считалась «даром и милостью» всемогущего Бога. Посмевших возражать против таких принципов объявляли «грешниками» и предавали жесточайшим пыткам и смерти с применением всех доступных на тот момент медицинских и особых пыточных средств, как нуждавшихся в «особом искуплении и очищении». И все это делалось, разумеется, из самых благочестивых побуждений святых отцов, осуществлявших «благое дело».
Все попытки восстания против власти Патриарха и Церкви подавлялись большой кровью.
В предшествующее второму посещению Агара аивлянами столетие, Святая Церковь четырежды применила по восставшим против тирании «грешникам» оружие массового уничтожения: «огонь божий» испепелил города грешников, оставив в тех местах радиоактивные руины — «проклятые земли» (в назидание богобоязненным потомкам впоследствии святые отцы создали богословское учение о «небесном огне»).
Это было общество рабов, одну только мысль о личной свободе считавших страшным грехом: естественные потребности человека в пище и сне, в сексе и элементарном дружественном общении признавались проявлениями «греховной природы» и действием «злых духов». В этом глубоко патриархальном, пропитанном религией, оплетенном железной проволокой традиций обществе, полностью отсутствовало понятие права, — веками Церковь планомерно и со знанием дела прилагала усилия к тому, чтобы удерживаемое в ее власти человечество было неспособно мыслить такими «греховными» категориями. Человек (если, конечно, то не был священник или представитель знати) там ценился дешевле вещи. Улицы городов, храмы и жилища были украшены орудиями пыток и частями трупов, на стенах домов, предметах быта и даже на одеждах самих людей — надписи, цитирующие «священные книги» или изображения все тех же орудий…
Нужно было принимать меры. Нужно было что-то делать. Нужно было все исправлять.
Было ясно: это общество в ловушке, без воздействия на него извне оно обречено оставаться таким до конца, пока не сколлапсирует окончательно от истощения ресурсов планеты или по иной причине (как, например, падение крупного метеорита).