Пеев запер «сейф» и заправил листок в машинку.
08725… 23691… 335…
Допечатать не успел.
Снова громко и отчетливо хрустнула половица. На этот раз так, точно ее придавил своим весом кто-то большой и тяжелый. Пеев оглянулся, слепо зашарил рукой по столу, нащупывая ампулу: от двери, с пистолетом у бедра, шел к нему человек в черном, высокий, с призрачно-белым лицом.
— Эй, эй, доктор! Не шути, пожалуйста.
Ох, как же быстро работает мысль! Ампула уже захвачена пальцами, а мозг отдает новый приказ: отпусти! Ни к чему. Я-то умру; это легко и просто и избавит от всего. Но тогда возьмутся за Елисавету и Митко… Все, что предназначено мне, выпадет на их долю. Я знаю, что буду молчать… Надо спасать Митко и Эль.
Сказал ненужную фразу:
— Кто вы такие?
Человек с алебастровым лицом нехорошо улыбнулся.
— Я Никола Гешев. Слышал, доктор?
От двери в комнату шагнули еще трое. Гешев повел в их сторону рукой с пистолетом.
— Это мои, хорошие парни, доктор! Знакомься: следователь Милко Ангелов, агенты Куков и Антонов… Ты сиди, не двигайся, доктор!
Обыск длился два часа. Куков в ровные пачки увязал книги. Завернул в мешок, взятый на кухне, пишущую машинку. Ангелов уложил в портфель незаконченную шифровку, черновик и томик «Бай Ганю». Гешев, ни во что не вмешиваясь, сидел в кресле. Искали тщательно, но аккуратно, стараясь ничего не сломать и не повредить. Мешочек с золотом Соломонова не тронули: Гешев пересчитал вещицы, прикинул на ладони вес и засмеялся, когда Куков сказал, что это, наверное, русское золото, для оплаты агентуры. «Русское? Возможно, возможно… А ты что скажешь, доктор?» Пеев массировал сердце. Боль не уходила, но он был до странности спокоен. Голова работала трезво. Гешев повторил вопрос, и Пеев коротко объяснил, что ценности принадлежат клиенту. Добавил: «Это легко проверить». Гешев кивнул, завязал мешочек и, примерившись, ловко кинул его на место — в «сейф».
— Ничего не портить и не ломать, ясно? Где жена и сын, доктор?
— Елисавета в гостях, а Димитр уехал из Софии.
— Верно. Ты всегда говори мне правду, доктор. Это будет тебе на пользу.
На алебастровом лице Гешева дрожала, расплывалась улыбка. Никак не могла исчезнуть. Пеев смотрел на Гешева, думал, что правильно сделал, не покончив с собой. Надо бороться до конца и спасти тех, кто под ударом. Все брать на себя. На одного себя.
Квартира постепенно наполнялась людьми. К концу обыска прибыл Павел Павлов с двумя немцами. Пеев был знаком с ним, встречался в клубе. Павлов поклонился, протянул руку:
— Здравствуйте, Сашо. Вот уж не ожидал!
Пеев сделал вид, что не заметил руки. Подумал: