Смутные времена. Тяжкие времена — для дворца, для правительства. Для Бориса III, чья врожденная угрюмость мало-помалу начала перерастать в душевное заболевание. Лейб-врач по секрету сообщил князю Кириллу и Евдокии, что его величество балансирует на грани помешательства. Кирилл, выбрав удобный момент, поговорил с Борисом откровенно. Напомнил, что, когда 2 марта 1941 года немцы, по соглашению с правительством и двором, вошли в Болгарию, Филов, Павлов, Даскалов и другие подталкивали царя на более решительные шаги и добились, что в декабре Болгария объявила «символическую войну» Англии и Соединенным Штатам. «Мы дали втянуть себя в авантюру, — сказал Кирилл. — Символическая война? Как бы не так! В ответ на ее объявление американцы бомбили Софию. Правда, обошлось без больших разрушений и жертв, но кто гарантирует, что в недалеком будущем налеты не повторятся — более мощные, смертоносные?»
Получив от Любомира Лулчева запись беседы, Борис заперся в рабочем кабинете, перечитал текст. Распорядился вызвать Павла Павлова, Кочо Стоянова и полковника Недева с материалами о «горной войне» и следственными делами Пеева и Никифорова.
Кочо Стоянов, как обычно, вел себя напористо, почти грубо.
— Необходим террор! Настоящий террор. Кроме того, верхушка армии должна подвергнуться чистке. Павлов, покажи документы! Будь честным и не бойся сказать, что Лукаш, Луков, Марков, Никифоров и Даскалов сколотили заговор!
— Это не совсем так, — сказал Недев.
— А как? Генералы вымазали себя грязью с ног до головы. Помнишь Заимова? Или его дело не научило разведку ничему? Тебе мало того, что имена генералов сплошь и рядом упоминаются в телеграммах Пеева?
Борис жестом остановил Стоянова. Сказал с неудовольствием:
— Помолчи, генерал… Павлов — он прав?
— Пеев не дает показаний. Больше того, отрицает, что генералы сотрудничали с ним. Говорит, что придумал псевдоним Никифорову, чтобы завоевать авторитет у русских: дескать, у меня заместитель — генерал… Честно говоря, эта версия мне кажется правдоподобной. Трудно допустить мысль, что виднейшие военачальники окажутся в одной компании с такими, как Эмил Попов. Слишком велика общественная дистанция.
— Ваше мнение, Недев?
— Господин Павлов близок к истине. Я докладывал министру войны, и генерал Михов разделил нашу точку зрения.
Кочо Стоянов, оставшись в меньшинстве, замолчал: подумал, что Доктор и Бекерле на этот раз не добьются успеха. Царь не пойдет на чистку руководства армии: штыки есть штыки, самая реальная из сил; и Борису III ничего другого не останется, как делать вид, что он верит в невиновность Никифорова. Да и кто на его месте осмелился бы сейчас восстанавливать против себя генералитет? Кроме того, если Никифорова по-настоящему прижать, он может многое свалить на Даскалова, чье имя также поминается в телеграммах. Даскалов же — человек абвера; его выдвинул в свое время адмирал Канарис. Доктор голову снимет с любого, если Даскалов пострадает… Что ж, так и следует информировать посольство.