Совещание окончилось ничем: царь не принял решения.
Среди ночи неожиданным телефонным звонком пригласил Михова.
Министр войны приехал быстро и был подтянут, словно и не ложился спать. Недев подготовил его еще с вечера, подав пространную докладную с протокольной записью разговора с царем. Зная характер Бориса, Михов не сомневался, что тот не сможет долго ждать, вызовет в крайнем случае утром. Недев помимо докладной представил краткое заключение, из которого явствовало, что объяснения Никифорова, данные военному следователю, не выдерживают критики и, если Пеев сознается, генерала придется судить. Здесь же он указал, что в таком случае придется привлечь к суду и командующего 2-й фракийской армией, начальника Генштаба, ряд других военных, виновных в разглашении секретных сведений. Под суд пойдет и бывший начальник РО Костов, также делившийся с Никифоровым тем, что составляет особо сохраняемую государственную тайну. Михову, любившему Костова и едва спасшему его от грозы переводом в гарнизон, такая перспектива не улыбалась. Помимо того, он не без оснований полагал, что у Костова найдутся в запасе документы, порочащие самого министра, и тогда отставка, а может быть и разжалование, неминуема.
По дороге во дворец Михов продумал аргументацию. Решил, что надо обязательно напомнить Борису о генерале артиллерии Заимове 1 и о том резонансе, какой вызвало это дело: паника в «свете» и официальный визит посла Бекерле, от имени рейхсканцелярии выразившего возмущение тем фактом, что Займов имел возможность узнавать и передавать Центру политические и военные секреты раньше, чем они доводились до сведения членов Высшего военного совета. В своей ноте германский посол утверждал, что работа Заимова в пользу русских обошлась рейху в десятки тысяч солдат и офицеров вермахта, сложивших свои головы на полях России. Локализовать скандал не удалось. Не помогли ни закрытые двери суда, ни то, что о расстреле Заимова сообщила одна «Зора» в пяти строчках нонпарели, без комментариев. Стали широко известны речь защиты и последнее слово Заимова в суде, когда он заявил, что гордится тем, что помог приблизить победу правого дела и поступал сознательно во имя будущего Болгарии. Коммунисты ухитрились напечатать листовки с текстом последнего слова, распространили их в казармах, и солдаты получили опасную пищу для ума.
Царь слушал Михова не перебивая. Время от времени по лицу его пробегала короткая судорога.
Михов подвел итог:
— Представляется целесообразным дело в отношении Никифорова прекратить.
— Совсем?