Шло время, а его продолжали держать в коморке подвала. Холод безжалостно терзал окоченевшее тело. Спасаясь от него, Петр энергично тер руками лицо и приплясывал на месте, но это не спасало. Мороз усиливался, и, казалось, начала стыть не только кровь в жилах, но и мысли.
«Скорее бы все закончилось! Скорее!» — думал Петр и прислушивался к тому, что происходило в подвале. Как сквозь вату, до него донесся лязг засова, скрип двери: в проеме возник часовой и повел стволом автомата. Петр подчинился, на непослушных ногах протащился по длинному коридору и поднялся на этаж. В лицо ударила струя теплого воздуха, и он жадно вдохнул. Холод, тисками сжимавший горло и грудь, отпустил, туманная пелена, застилавшая глаза, рассеялась, и перед ним возникла обитая железом дверь. Он перешагнул порог и оказался в просторном кабинете, когда-то принадлежавшем директору шахтоуправления. Об этом напоминали настенные часы и массивная настольная подставка с шахтерской символикой. В кабинете находилось трое: майор, капитан и невзрачный субъект в гражданском костюме — переводчик.
Петр повернулся к старшему — майору. Тот, вальяжно развалясь на диване, смерил его равнодушным взглядом. Замызганный, в изодранной шинели советский офицер, похоже, не вызывал у него интереса, он брезгливо поморщился и, что-то сказав капитану, вышел из кабинета.
«Абвер? Тайная полевая полиция?» — пытался определить Петр принадлежность капитана, но никак не мог сосредоточиться — его бил озноб.
— Фамилия, имя? — заученно произнес переводчик.
— П-прядко Петр Иванович, — с трудом выговорил Петр.
— Звание, часть, должность?
— Старший лейтенант. Начальник Головного склада горючего 5-й армии Юго-Западного фронта.
— С какой целью перешел линию фронта?
— Не хочу воевать за Сталина и большевиков.
— Почему?
— Они мне всю жизнь изговняли!
— И что дальше? — задал вопрос капитан.
Обругав еще раз Сталина и советскую власть, Петр перешел к легенде прикрытия. Она не заинтересовала капитана. Не дослушав до конца, он остановил переводчика и потребовал: пусть сообщит данные о численности и расположении советских частей на участке 52-го армейского корпуса. Ответы капитана не удовлетворили, и он окончательно потерял интерес к допросу. Петра выставили из кабинета и поместили в тесную коморку. Там, под присмотром часового, он изложил все письменно и дополнительно указал на наличие близких связей среди командования дивизии. Но и после этого гитлеровская разведка никак не отреагировала на советского офицера-перебежчика. Петра включили в общую команду военнопленных, и с наступлением дня она под конвоем вышла в Славянск.