— Резо, наливай! Толком еще не выпили, а разговор уже пошел о службе, — распорядился Имерлидзе.
— Точно, Юлонович, баб и анекдоты пропустили! — поддержал его Ромишвили и, живо подхватив тему, предложил: — Есть один как раз в тему!
— Давай, только быстрее, а то шашлык стынет! — поторопил Чхеидзе.
— Зурик, ты помнишь «черного полковника», что проверял узел связи? — продолжал интриговать Ромишвили.
— Ну?
— На итоговом зачете он резал народ по-страшному. Командир узла на уши встал — полный завал, не знает, что делать — и тут вспомнил про древнего капитана Стародуба. Тот за 25 лет безупречной службы уже мхом оброс, но при этом ни одной проверки не завалил. В общем, вызвали Стародуба из дембельского отпуска и поставили задачу — уломать полковника хоть на тройку…
— Резо, кончай мозги полоскать, вино прокиснет! Наливай! — начал терять терпение Чхеидзе.
— Погоди, Зурик, пусть расскажет, — остановил его Калашвили.
— Короче, капитан вывез полковника на природу, к водопадам, — вернулся к анекдоту Ромишвили. — Сами знаете, красота там обалденная. Полковник и обалдел. Капитан подсуетился, повесил гамак и поднес ему парочку стопарей, а потом шашлычок из молодого барашка. Полковник выпил, закусил, разлегся в гамаке, расслабился и яйца вывалил из трусов. На запах шашлыка прибежал пес, забрался под гамак и давай их лизать. Полковник блаженствует и так вальяжно говорит: «Молодец, капитан, уже до четверки дотягиваешь».
— Ха-ха! — зашлись в хохоте Калашвили с Имерлидзе, сквозь него прорывалось: — Ну, все, как у нас!
Чхеизде же зло сверкнул глазами и обрушился на Ромишвили:
— Борзеешь, прапор?! Про капитана специально ввернул?
— Да ты че, Зурик?! Это ж анекдот! — оторопел Ромишвили.
— Шутник хренов! С мое послужи, а потом зубы скаль! — наливался гневом Чхеидзе.
— Зурик, не заводись! Ты че, первый день в армии? — пытался утихомирить его Калашвили.
Но Чхеидзе было не остановить. Он выплеснул все, что накипело у него на душе:
— В гробу я видал вашу армию и долбаную Россию! После дембеля ноги моей здесь не будет. Продам квартиру — и к себе в Батуми. Миша из него картинку сделал. Я…
Здесь уже Имерлидзе вынужден был вмешаться и, чтобы погасить ссору, провозгласил тост:
— За Грузию! За нашего друга и за ее настоящего сына Зурика.
— За Зурика! — поддержали остальные.
Чхеидзе отмяк и расчувствовался. Прошло полчаса, он уже с трудом ворочал языком, и Ромишвили вызвался отвести его домой. Калашвили с Имерлидзе остались одни. Хитрый тыловик держал паузу и снова потянулся к кувшину с вином. Калашвили остановил его.