Если мы, достигнув относительного благополучия и сытости, научились воевать ради высоких идей, а то и просто так, то конгары навеки застряли на первом, самом примитивном этапе, где нет места абстракциям, а есть только животная борьба за существование.
Росту конгары, как правило, низкого - Гиркас, к примеру, макушкой достаёт мне лишь до подбородка, а я - отнюдь не каланча. Одежду они носят грубую, самодельную, бурого или серого цвета, однако, если представляется возможность, с удовольствием нацепляют на себя яркие тряпки. Помню, как- то видел конгара, одетого следующим образом: широкополая шляпа небесно- голубого цвета, жёлтая рубашка, ядовито- зелёный галстук в красный горошек и густо лиловые брюки- трубы. В тот момент, когда я обратил на него внимание, он покупал у уличного торговца ярко- красный зонт.
Жизнь у конгаров тяжёлая, а это дурно сказывается на характере. Во всей Галактике не найдётся, пожалуй, существ, более мрачных и угрюмых, чем они. Вечная нищета, неустанная борьба за существование, голод и холод - вот причины тому, что уже в пелёнках юный Конкас, Дункас, Румкас становится фаталистом, не надеющимся дожить до сорока. И в самом деле: на что ему уповать? На милость Небес? Но конгарская история не знает таких случаев, когда оттуда на страждущих сыпалась манна - в этом она кардинально отличается от земной. На помощь родных и близких? Но разве те не готовы предать первого встречного за кусок маракчи? Вот и приходится конгару, рождённому, как и все живые существа, с доверием к миру, наращивать вокруг себя панцирь из равнодушия, грубости и жестокости - такой толстый, что каждому, кто пожелает конгара осчастливить, я бы сказал: "Измени сначала мир вокруг него, исправь несправедливые законы Природы, и лишь потом учи его жить".
Тем не менее, пусть я и готов защищать конгаров до последнего, существа они довольно скучные, если не сказать - убогие. Язык их беден, абстрактное мышление не развито. Ничтожно мало среди них художников, мыслителей, творцов, а если и появляется кто- то этакий, то приходится ему несладко. Человек такой - а всякого, кто способен мечтать, я в своём антропоцентризме зову человеком - обречён на то, что конгары зовут "дунейрос", взгляд в чужую землю. Собственный мир, единственный из всех возможных, будет казаться ему нелепой и жутковатой бутафорией, законы его, объективные и беспристрастные - издевательством над людьми, будет он изгнан отовсюду и повсеместно ославлен, как враг красоты, добра, истины, человечности и самой жизни. Те поступки его соплеменников, что раньше казались ему совершенно естественными - предательства, братоубийства, грызня из- за сладкого куска - предстанут перед ним в ином свете, как искажение истинного порядка вещей. Не обретёт он вовеки покоя: вечно будет манить его со страшной силой видение подлинного мира, где всё так, как должно быть - картина призрачная и недостижимая. Будет он мучиться, терзаться, может быть, даже сойдёт с ума, и тогда конгары скажут: "Для чего дурил, зачем - непонятно... Жрал бы себе, баб любил да и сопел в две дырки!".