Карп легко через голову перевернулся на снегу и сразу же вскочил на ноги, обходя его.
— Карп, по ногам бей бугаяку! Его иначе не свалишь! — ударил в лицо ветер.
— Я тебя ударю! — налетел на Сафрона и Лариона. Отскочил старый Варчук к стене, еще раз свистнула над ним верея и разломилась пополам. Дмитрий хотел перепрыгнуть через растянувшееся тело, и вдруг весь дом с гулом обвалился ему на голову, горячие красные, желтые мотыльки сыпанули в лицо, и кто-то затанцевал на его спине. Потом покачивалась земля — а качалась, как колыбель — сюда-туда, сюда-туда, хрипели злые и тревожные голоса…
Долго не мог встать. Разрывалась голова; обмерзшие пряди волос холодно зазвенели на лбу.
«Где же я?» Свистит пурга, засыпают снега, сковывает мороз. В конце концов встал и со стоном упал назад — закоченелые ноги не слушали его.
«Где же я?»
Наискось нависло над ним старое дерево, зажатое высокими стогами.
«Подожди, да это же хутор Варчуков».
Снова хотел встать, но ноги были как бревна.
«Врете, гады! Если не убили, то не умру просто так».
Боком пополз по снегу, глубоко вспахивая собой сыпучее поле. Задыхался. Снег забивал ноздри, рот, засыпал шею; костенели руки — грел их подмышками и снова полз. Провалился в ров, извиваясь, обрывая ногти, выбирался из него, уже не чувствуя пальцев.
Вырвался из холодного плена и снова полз.
«Врете — не одолеете!»
Конями вылетают ветры, воют, ревут, засыпают снегами.
Не вырвешься из их плена, и занесут заносы, только весной, обгрызенного зверьми (не найдет зверь, мыши обгрызут), отыщет тебя хлебороб по кускам одежды догадается, чье тело нашло приют на его поле…
«Врете — жизнь меня ждет, мать выглядывает. И я приползу к ней».
Снежной насыпью поднялась дорога, доползти до нее, а там и домой недалеко. Отдохнуть немного, дух перевести…
Как тепло становится, брызнуло солнце на черные поля… Какой там черт брызнул! Это мороз его заковывает. Головой в снег, локтем в снег, обе руки под себя, и боком, боком на дорогу, потому что его мать дома выглядывает, Марта надеется на него, ему жить, работать надо… Проклятущие ноги! Кровь течет с нёба.
«Не выплевывать — обледенеет на подбородке»… Больно сдерживает примороженными устами тягучую жидкость и вытягивается на дорогу. Вроде кто-то нависает над ним.
Какой там черт нависает — это мороз хочет сковать его. «Переползай, парень, дорогу — недаром к девушке ходил».
Где-то издалека замычала корова. «Скотина кровь слышит».
— Дмитрий, это ты?
«Ге-ге-ге! Вишь, как подходит. Дмитрием называет».
Голову в снег, плечо в снег, руки под себя — и вперед…