— Добрый вечер, хлопцы! Батька дома? — деланно веселым и властным голосом спросил: знал, что по-другому говорить нельзя — увидят кроткого мужика, так и коней заберут.
— А ты кто такой будешь? — Высокий неуклюжий бандит, играя коротким обрезом, вплотную подошел к Варчуку.
— Двоюродный брат отца Галчевского, — уверенно солгал Варчук. — Привез важные сведения о расположении первой кавбригады Багнюка, которая входит в состав второй красноказачьей дивизии.
— Ага! — многозначительно протянул бандит, и уже с уважением осмотрел Варчука узкими продолговатыми глазами. — Езжай в штаб. Там таких ждут.
— Где теперь штаб? В поповском доме?
— А где же ему быть? — не удивился осведомленности Варчука. — Где лучше еду приготовят, где лучшую постель постелют? — и засмеялся, нажимая на слово «постель», придавая ему оттенок многозначности.
Сразу за мостиком, у накренившегося плетня храпел на всю улицу полураздетый, облепленный мухами бандит. В изголовье возле пустой бутылки валялась шапка с гетманским трезубцем и желтой грязной кистью; из разорванного кармана, как струйка крови, пробилась нитка бус и бахрома тернового платка.
«За самогоном и сундуками не видят черти, как нас раздавливают». Недобрым взглядом окинул Сафрон неловко раскинувшегося бандита.
Перед крыльцом поповского дома Сафрона остановил вооруженный до зубов дежурный.
— Батьки сейчас нет дома. В отъезде, — неприветливо, исподлобья осмотрел острыми глазами высокого черноголового мужика.
— Нет? — призадумался Варчук. — Тогда я расскажу все начальнику штаба Добровольскому.
— Он сейчас занят.
— Что же, подожду.
— Жди. Только отправляйся на тот конец улицы. Не положено здесь всяким невоенным стоять. Поскольку — порядок!
— Порядок! Обожрались самогоном и все бурьяны под плетнями облевали.
— Ты еще мне сейчас скажи тут что-то. Я из тебя влет кишки выпущу! — оскалился бандит и рванул с плеча карабин.
— Пугай бабу свою на печи, а мы эту хреновину видели, когда ты без штанов… Ну, ну, сучий сын! За меня батька тебе, как цыпленку, голову свернет, — округлыми черными глазами впился в бандита. И тотчас кто-то весело позвал:
— Го-го-го, Сафрон Андреевич! Каким ветром занесло сюда?
Бандит сразу же присмирел и подался вглубь крыльца.
— Емельян! Емельян Крупяк! — удивился и обрадовался Варчук, и его черная мохнатая рука с надеждой ухватилась за сухие костлявые пальцы бандита. Тот, улыбаясь, стоял перед ним в красных плисовых штанах, невысокий, подвижный, сияя мелкими острыми зубами. Его темно-серые, поставленные косо глаза, остро врезались в тонкую переносицу, менялись льющимся потайным светом.