Тихонько постучав в дверь и не дожидаясь ответа, Инга скользнула в приоткрывшуюся щель. Генерал сидел в кресле, уставившись невидящим взглядом в сторону окна и сжав в руке телефонную трубку. Бесшумно зайдя ему за спину, девушка начала массировать словно закаменевшие мышцы шеи. Постепенно напряжение отпускало старика, и она смогла перехватить трубку из ослабших пальцев и положить её на рычаг. И вообще генерал выглядел именно стариком с осунувшимся лицом. Инге стало очень страшно.
Видимо, полностью подавить всхлип у неё не получилось, потому что дед ожил, медленно посмотрел на неё и взял руку в свою
— Ничего, внучка, я ещё поживу. Вот родишь мальчика, я ему передам своё наследие и род наш не зачахнет.
Видимо, сегодня судьба подготовила Инге встречу со всеми её страхами, включая стать матерью-одиночкой и то, что после передачи наследия редко кто проживал хотя бы год. Вероятно, увидев что-то в глазах внучки, иерарх сказал.
— Ты иди, иди к себе, а я тут ещё с бумагами поработаю, — он начал хаотично перекладывать бумаги на столе, до этого имевшем совершенно педантичный вид.
Девушка вышла из кабинета, сотни мыслей роились у неё в голове, но в слова ей удалось облечь лишь в два вопроса: «что это было» и «что делать».
— Как он? — Услышав голос, Инга резко развернулась и тут же с облегчением выдохнула. Как всегда подойдя абсолютно бесшумно, за её спиной стоял управляющий усадьбой, соратник деда и его бессменный адъютант Дмитро Багров.
— Плохо, всё плохо, — от него девушка не собиралась ничего скрывать, — завёл разговоры о ребёнке, о передаче наследия. Дядька Дмитро, что случилось? Кто его довёл?
— Пошли. — Управляющий направился по коридору в сторону библиотеки. Там на одной из стен висело громадное фамильное древо рода Острожских, уходящее корнями более чем на семьсот лет вглубь веков. Конечно, это было лишь схематичное изображение и настоящие хроники хранились в тяжёлых альбомах, занимавших значительную часть библиотеки, но и на нём можно было многое понять. Однако управляющий достал с полки один из увесистых томов и положил на конторку, стоящую перед рисунком.
— Вот смотри. Род начал терять силу примерно двести пятьдесят лет тому назад, тогда из него был изгнан старший брат отца твоего деда. На древе его закрасили, вот тут, видишь. — Там, куда показывал старик, действительно можно было различить следы перекрашивания. — Но в книгах записи остались. Звали его Кирилл. Но дома все называли Кир. После изгнания он взял себе имя Рик, просто перевернув домашнее. Потом люди начали его звать Рик Снежный или, тайком, чтоб, не дай жизнь, он не услышал, Рик Отморозок.