Придя к себе, он заперся и отворил окно. (Он боялся кошмаров). Ночная сырость мельчайшими матовыми каплями сыпала сверху из мрака в освещенную комнату. На улице не было ни души, только кошка, торопливой тенью проскользнув через улицу, спрыгнула в подвальное окно. В доме тоже все уже спали.
Стоя перед окном, князь старался так или иначе объяснить себе внезапное, совершенно чудесное исчезновение библиотекаря. О словах его не думал: вдруг как бы все позабыл. Было в этой встрече — помимо исчезновения — еще что-то очень поразившее. Но что? — вот вопрос, который теперь беспокоил. Чем именно эта встреча и этот разговор отличались от их прежних свиданий? Иногда вот так — совершенно явственно — видел он образы своих ночных кошмаров. Библиотекаря он тоже видел. И все-таки это был не он. Не вполне он. И он и не он в одно и то же время. Ведь и она не вполне была ею. Или, лучше сказать, она становилась ею, и он им в каком-то еще не достигнутом пределе. И тут князь с необычайной ясностью понял, что об этом пределе и говорил ему сегодня библиотекарь. Но что говорил — вспомнить не удавалось.
Он долго не мог заснуть. Лежал в темноте и припоминал. Вдруг пришли на ум слова библиотекаря: «У вас вся ночь впереди». Усмехнулся блаженной улыбкой влюбленного и почти тотчас заснул.
Ему снилось, что он сидит рядом с ней среди мягких диванных подушек. Она не кукла, но живая женщина. Она со слезами жалуется на библиотекаря, предостерегает, чтобы он не доверял старику. Сердце князя полно любви и жалости. Он протягивает к ней руки… Но вместо атласного прикосновения ее кожи внезапно ощущает что-то грубое, колючее…
— Viens, mon cocot! — седая раздвоенная борода и кружевной чепец над ней трясутся от сладострастного смеха. Старуха обхватывает его руками.
С омерзением вырвался князь из грязных объятий торговки, схватил что-то попавшееся ему под руку и изо всей силы пустил им в ведьму. Раздался грохот падающего металлического предмета и похожий на осипшее воронье карканье крик. Князь мгновенно проснулся. Он знал, что падение и крик были наяву. Трясущимися руками он чиркнул спичкой. Около кровати сидела паршивая серая кошка и лизала свою перебитую лапу. Спичка погасла. В ту же минуту он услышал, как кошка, стукнувшись о раму, выскочила в открытое окно. Князь захлопнул его. Он весь дрожал.
Вошедшая к нему утром madame Meterry с удивлением увидела, что monsieur le prince, в необычном для него неглиже, сидит на кровати и, кажется, совсем не собирается пить кофе. На столе валялись вчерашние цветы. Все это было очень странно. Неужели он завел роман? Но с кем? И как могла она прозевать это? Чрезвычайно политично предложила она ему вазочку pour les belles fleurs. Он смутился, что-то пробормотал и заспешил уходить. Тогда, внимательно в него вглядевшись, она сказала ему, что он плохо выглядит. «C'est le temps qui fait ça: tout le monde est grippe». Она посоветовала ему купить эвкалиптовых листьев (на двадцать су дают большой пакет) и обещалась вечером приготовить ему превосходную tisane, которая его вылечит. Князь поблагодарил и пошел. Он не смотрел на встречавшихся ему, даже вовсе не замечал их. Но вот в глаза ему бросилась забинтованная в марлю рука. Она была густо обложена ватой и туго обвита бинтом, так что вместо руки получалась белая култышка. Вид этой руки потряс князя. В страшном волнении, совершенно не помня окружающего, остановился он перед овощной лавкой. Торговка, стоя на пороге, разговаривала с покупательницей. Князь услышал обрывок фразы: — Это один из ее приятелей ее угостил! — Обе женщины глядели вслед бородатой старухе с забинтованной рукой. Князь хотел слушать, но продавщица, прерывая разговор, любезно спросила, что ему угодно купить. Чтобы выйти из неловкого положения, князь неопределенно ткнул в груду овощей. Торговка сейчас же догадалась, что monsieur хочет купить тыквы. Сколько он желает взять? Князь не решился возразить, хотя тыква была ему и не нужна. Он сказал, что возьмет одну. Ведь он не подозревал, что этот овощ продается кусками. Безропотно взял он огромную тыкву под мышку, расплатился и пошел. Не к антикварию, конечно, — куда же было девать тыкву? — а домой.