– Боюсь, что нет. От этого недуга нет лекарства, – последовал такой тихий ответ, что девушка скорей догадалась, чем услышала его, и это заставило её заподозрить худшее. Немного поколебавшись, она осторожно проговорила:
– Видимо, вы находитесь в мире фейри уже около двух лет.
– Да... нет... – Лана явно смутилась. – Мы появились примерно в одно и то же время.
– Ничего не понимаю! – воскликнула Аталиса. – Конечно, год уже прошёл, но вы же ведьма! Вам ещё рано... – она замялась, не желая упоминать о неизбежной смерти Ланы.
– В отличие от моих сестёр, у меня нет ведовского дара, – сообщила рабыня, чем несказанно удивила Аталису.
– Не может быть! С вашей красотой я была уверена… действительно, у вас аура обычного человека.
Переключившись с внутреннего зрения, девушка внимательно вгляделась в измождённое лицо своей новой знакомой, и ведовская практика подсказала ей, чем она больна. «Если я не ошибаюсь, то налицо все признаки любовной сухотки», – подумала она, уже наслышанная, что в мире фейри это распространённая болезнь, ведь смертные рабыни находились в окружении божественно-прекрасных эльфов. Полная сочувствия она сжала высохшую ладошку, похожую на птичью лапку.
– Лана, я постараюсь снять вашу зависимость от эльфийского владыки, но прежде я должна получить его разрешение. К сожалению, без его участия вылечиться невозможно.
Раздался то ли всхлип, то ли смех и на скулах несчастной рабыни вспыхнул лихорадочный румянец.
– Вы ошибаетесь. Причина моей болезни не в нём.
– Я не знала, что гаремом Оберона пользуются другие, – удивилась Аталиса.
– Эльфийский владыка иногда предоставляет своих наложниц близким приближённым... ну, и сыновьям, – прошелестел чуть слышный голос, и у неё ёкнуло сердце.
Пытаясь справиться с волнением, Аталиса не замечала, что по-прежнему держит руки Ланы, и она с трудом удерживает стон. Неосторожное движение и нечеловечески сильные пальцы гостьи могли легко переломать ей кости.
– Лайтиэль или Раэтиэль? – резко спросила девушка, не замечая смятения рабыни, которая знала о жестокости эльфов. Таких как она, они могли легко убить в порыве гнева или ради каприза.
После недолгого молчания Лана выдохнула имя Лесного короля и, посмотрев на собеседницу, вздрогнула, – она мгновенно утеряла своё добросердечие и превратилась в надменную прекрасную эльфийку, неотличимую от своих родичей.
Заметив испуганный взгляд, брошенный из-за завесы густых ресниц, Аталиса взяла себя в руки, но было уже поздно: протянувшаяся между ними ниточка доверия лопнула. Видя, что Лана тяготится её присутствием, она поднялась, собираясь уйти, как вдруг засветился портал и в комнату шагнул принц Лайтиэль. При виде эльфийки в роскошном наряде, находящийся в рабских помещениях, он нахмурился.