А в госпитале за них взялись всерьез. Корнев и при поступлении в военное училище не проходил столь придирчивого и всестороннего обследования. Бесчисленные анализы, изощренные физические и заковыристые психологические тесты даже Романа изрядно озадачили, а Хайди ввергли почти что в тихую панику. Особенно впечатлило обоих вживление тестеров, а еще больше — что вывод данных с тестеров на их собственные коммуникаторы не предусматривался. Вся информация уходила врачам и что там они выискивали, хрен их разберет.
И Роман, и Хайди в целом понимали смысл всего этого. Уж очень хотело высокое начальство выяснить, произошли ли какие-то изменения в организмах супругов Корневых с учетом того, где они побывали, и если произошли, то какие именно. В общем-то, Корневым и самим это было бы интересно, вот только никаких таких изменений оба не чувствовали и потому считали, что их нет. Однако же начальство решило узнать все доподлинно. Ну и ладно.
Зато поселили в уютном домике где-то в глубине территории госпиталя. Уютном и небольшом, так что нездоровых ассоциаций с «Луизиана мэншенс» не возникало. Еще и гулять разрешили по этой самой территории, правда, предупредили, что вести с пациентами и персоналом госпиталя какие-либо разговоры нежелательно. В общем, госпитальная жизнь супругов Корневых проходила в условиях, промежуточных между курортом и арестом.
Ясное дело, пришлось писать отчеты. Именно так, во множественном числе, потому как отчитываться в письменном виде должна была и госпожа Корнева. Победителей не судят, — решил Роман, и не стал скрывать ни участие жены в расследовании происходивших на «Звезде счастья» событий, ни того, что частично раскрыл супруге свое задание.
Откровенно говоря, такое уединение, нарушаемое лишь вызовами к врачам и психологам, супругов Корневых даже радовало. Не видеть почти никого, быть вдвоем, да еще и в таких замечательных условиях — ну как еще назвать это, если не настоящим отдыхом? Хотя на медовый месяц все это тоже очень сильно смахивало, так ведь тоже не работа, хе-хе. Однако же в начале второй недели что Роман, что Хайди начали потихоньку задаваться вопросом — а сколько еще будет длиться такая жизнь? Не то чтобы им стало скучно — вот уж вдвоем они скуки никогда и не видели, но…
Тут-то и начались события, которые дали понять, что никакой скуки больше не будет. Три дня назад тот же капитан-новопреображенец поручил господину штабс-ротмистру и госпоже специалисту-стажеру связаться с домом на предмет выдачи курьеру императорской канцелярии их парадных мундиров и наград, особо пояснив, что Роману надлежит затребовать именно мундир летного флота. Мог бы и не разъяснять, Корнев прекрасно понимал, что раз его назвали штабс-ротмистром, то именно о военном мундире и речь. Хайди, молодчинка, быстро осадила много о себе понимающего гвардейца, заявив, что поскольку о присвоении классного чина только от него и узнала, то положенного в новом чине обмундирования просто не имеет. Проблемой это не оказалось — через полчаса явилась молчаливая женщина снимать с Хайди мерку, а уже вчера госпожа Корнева провела немало времени перед зеркалом, любуясь идеально сидящим на себе мундиром. Сегодня с утра доставили и мундир Романа со всеми наградами, и медаль Хайди.