Наши добывающие органы в лице ИНО (внешняя разведка) ОГПУ, а потом 5-го отдела ГУГБ НКВД держали, как говорится, пальцы на пульсе обстановки взаимоотношений США и Японии. Руководители государственной безопасности понимали, что американский Белый дом не заинтересован в укреплении господства Страны восходящего солнца в тихоокеанской акватории и усилении ее влияния на островные государства. Топка негативного отношения янки к амбициям императорской военщины Японии нуждалась в дровах. И они скоро нашлись…
Подбросил их советский разведчик ИНО ОГПУ Исхак Абдулович Ахмеров, направленный в 1935 году на нелегальную работу в Соединенные Штаты. Он заменил неожиданно погибшего при невыясненных обстоятельствах своего коллегу – резидента нелегальной разведки. Как человек общительный и уже достаточно поднаторевший в делах разведки, Ахмеров быстро вошел в курс дела и создал широко разветвленную, работоспособную нелегальную резидентуру. В ее состав входило десятка полтора завербованных агентов, в том числе и на вершинах власти – в госдепартаменте, министерстве финансов и даже в спецслужбах, от которых в Москву стала поступать важная разведывательная информация.
Но все по порядку.
* * *
В кабинете у Сталина находился Лаврентий Павлович Берия, только что назначенный на пост наркома внутренних дел после ареста своего предшественника Николая Ежова. Еще вчера он возглавлял Главное управление госбезопасности НКВД СССР. А незадолго до отстранения «кровавого карлика» от работы он, занимавший самую высокую чекистскую должность, стал еще и первым заместителем Ежова. Это были этапы восхождения Берии на высокий пост наркома.
Вождь понимал, сколько дров наломано прежним руководством, а поэтому обсуждал с новым наркомом мероприятия по минимизации последствий развязанных Ежовым репрессий. Свое участие в них он, естественно, исключал, считая, что своих личных врагов у него было мало, а вот тех, кого наплодил Ежов, – море. Кровавое море.
Потом разговор плавно перешел на тему о состоянии советско-японских отношений на Дальнем Востоке, об усилении границы, о помощи Монголии. Затронули и больной вопрос о бегстве к японцам начальника Дальневосточного управления НКГБ комиссара 3-го ранга Люшкова.
– Товарищ Берия, что-то я не слышу наших разведчиков, – попыхивая трубкой, промолвил Иосиф Виссарионович и вскинул цепкий взгляд оливковых глаз на наркома. Его глаза в таких ситуациях недовольства наливались заметной желтизной, взгляд становился цепким, что говорило: надо отвечать по существу и рисовать доброкачественную перспективу.