| It was quiet in the garden. But when he came out from under the colonnade to the sundrenched upper level of the garden with its palm trees on monstrous elephant legs, from which there spread before the procurator the whole of hateful Yershalaim, with its hanging bridges, fortresses, and, above all, that utterly indescribable heap of marble with golden dragon scales for a roof - the temple of Yershalaim - the procurator's sharp ear caught, far below, where the stone wall separated the lower terraces of the palace garden from the city square, a low rumble over which from time to time there soared feeble, thin moans or cries. |
| Прокуратор понял, что там на площади уже собралась несметная толпа взволнованных последними беспорядками жителей Ершалаима, что эта толпа в нетерпении ожидает вынесения приговора и что в ней кричат беспокойные продавцы воды. | The procurator understood that there, on the square, a numberless crowd of Yershalaim citizens, agitated by the recent disorders, had already gathered, that this crowd was waiting impatiently for the announcement of the sentences, and that restless water sellers were |
| crying in its midst. |
| Прокуратор начал с того, что пригласил первосвященника на балкон, с тем чтобы укрыться от безжалостного зноя, но | The procurator began by inviting the high priest on to the balcony, to take shelter from the merciless heat, but |
| Каифа вежливо извинился и объяснил, что сделать этого не может в канун праздника. Пилат накинул капюшон на свою чуть лысеющую голову и начал разговор. Разговор этот шел по-гречески. | Kaifa politely apologized>[26 ]and explained that he could not do that on the eve of the feast. Pilate covered his slightly balding head with a hood and began the conversation. This conversation took place in Greek. |
| Пилат сказал, что он разобрал дело Иешуа Га-Ноцри и утвердил смертный приговор. | Pilate said that he had looked into the case of Yeshua Ha-Nozri and confirmed the death sentence. |
| Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот Иешуа Га-Ноцри. Первые двое, вздумавшие подбивать народ на бунт против кесаря, взяты с боем римскою властью, числятся за прокуратором, и, следовательно, о них здесь речь идти не будет. Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом. Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи. |