- Знаю, Павел, бывал я там. Кавказцы, особенно магометане, нас ненавидят. Разве что на армян и грузин, на христианские народы есть опора. Мы вытеснили диких горцев из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены, других Пестель за Урал переселил. Оставшиеся час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги. Дружба мирных мусульман: они всегда готовы помочь буйным единоплеменникам. Русская сторона полна молвой об их злодействах. Почти нет никакого способа их усмирить, пока их не обезоружат, что чрезвычайно трудно исполнить, по причине господствующих между ними наследственных распрей и мщения крови. Кинжал и шашка суть члены их тела, и младенец начинает владеть ими прежде, нежели лепетать. У них убийство - простое телодвижение. Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием, заставляют работать сверх сил, кормят сырым тестом, бьют, когда вздумается, и приставляют к ним для стражи своих мальчишек, которые за одно слово вправе их изрубить своими детскими шашками. Помню, поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдывался тем, что ружьё его слишком долго было заряжено. Что делать с таковым народом? Мягкостью с ними нельзя, иначе как с Грибоедовым выйдет. Он погиб под кинжалами персиян, жертвой невежества и вероломства.
- Отрезать Кавказ от осман и персов, прекратить торговлю с ними, - кивнул Демидов после долгого пушкинского монолога. - Евангелие способно воевать лучше пушек. Горские народы, принявшие Христа, нам не враги. И понимать должны, что Россия принесёт им богатство и роскошь. Одно только удобство самовары пользовать расположит их больше, чем тысяча казаков. Убедил, Александр, вызову Ермолова. А что в Москве говорят? Ты же по салонам ходок!
- Больше стихи читаю, нежели слушаю, - развёл руками Пушкин. - Свет соскучился по свободному поэтическому слову. Не далее как третьего дня был у Шишковой Юлии Осиповны.
- И как наша прелестная вдовушка поживает? Весной с ходатайством приходила, просила Александра Павловича быстрее из Шушенского вернуть. Но не могу, не могу, рано! Пусть даже его светлая голова здесь пригодилась бы. Так что ясная пани Юлия?
- Charmante fleur (7)! Сему прелестному цветку молва приписывает любовников, но по снисходительному уложению света она пользуется добрым именем, ибо нельзя упрекнуть её в каком-нибудь смешном или соблазнительном приключении.
(7). Очаровательный цветок (фр.)
- Но не бывает неприступных бастионов? Или по-прежнему по Строганову грустит?