- Александр, любезный, совсем не юн ты, как в Бородине - уже ли дома не сидится? И как бы ни был против я жандармского засилья, но в час войны московский плебс всенепременно всколыхнётся, особенно в отсутствие узды.
Хозяин приёма отвлёкся от устных баталий. Сырые и нерифмованные строки великого поэта, складывающиеся уже в некоторый стихотворный размер, подтвердили известный слух - он не отдыхает, творит всегда, без передыху жонглируя словами, подбирая их подобно крупицам мозаичного полотна.
- Прав ты, брат Пушкин, только выхода нет иного. Павел до сих пор зверем смотрит, уж год я на грани отставки. И шушуканье за спиной изрядно надоело. В речах о Бородине меня разве что ты вспоминаешь, остальные норовят попрекнуть конфузом под Муромом, где я под знамёнами Пестеля пробовал воевать Демидова.
- А сейчас царь-батюшка глаз не сводит с Юлии Осиповны и оттого к тебе неровно дышит, - добавил поэт. - Нет справедливости у государей. Меня он тоже в Крым решил отправить.
- Господи, тебя-то зачем?
- Чтоб патриотическая муза снизошла, и я, подобно Державину, отписал хвалебную оду Императору.
Строганов расхохотался, привлекая лишнее внимание.
- Что-то совсем Пал Николаич от земли оторвался, хоть и сложно ему при изрядной-то массе. Пушкина - в придворные лизоблюды! И что ты ему ответствовал?
- Государей не принято посылать на срамные уды. Сказал ему уклончиво, что искать вдохновения всегда казалось мне смешной и нелепой причудою. Вдохновения не сыщешь, оно само должно найти поэта. Приехать на войну с тем, чтоб воспевать будущие подвиги, было бы для меня, с одной стороны, слишком самолюбиво, а с другой - слишком непристойно. Я не вмешиваюсь в военные суждения. Это не моё дело, - Александр Сергеевич хитро прикрыл один глаз. - А чтоб не докучал мне он более, я принял с благодарностью приглашение Ермолова. Алексей Петрович - мой друг, а новая турецкая война Кавказ не обойдёт. Так что обрету в горах и вдохновенье, и толику рискованных предприятий, кои мне по сердцу.
- Мудро решил. Стало быть, до окончания войны больше не свидимся?
- Мужчины меж собой легко переносят расставание, брат. А как же с дамой сердца? - тёмные пушкинские очи качнулись в сторону малой залы, где блестящая хозяйка развлекала гостей. - Чем заменишь ночи, полные неги и страсти?
Великий поэт заговорщически понизил голос для декламации шаловливых виршей.
Я научил послушливую руку
Обманывать печальную разлуку
И услаждать безмолвные часы...
- Нехорошо пошутил-то, Александр Сергеич! - граф неподдельно возмутился скабрёзной вольности поэта. - У самого, баловня женщин и судьбы, небось не завелось сердечной привязанности, чтобы в кавказской дали сердце ёкнуло? Твой вечный стиль - стихи сложить о любви неземной, 'я помню чудное мгновенье', назавтра посвятить другие вирши иной властительнице дум.