— Ладно, Рим. Я жду тебя дома, — я отступила, подавляя желание броситься следом и цепляться за него.
Полицейский в штатском ухмыльнулся, и они вышли, оставив меня пялиться на закрывшуюся дверь.
Опять меня посетило чувство, что я теряюсь, одна, в злобно настроенном и пугающем меня мире, полном чужих людей, которым на меня наплевать. Усилием воли я отодвинула это ощущение.
Опомнившись, дрожащими руками опять набрала Локи.
— Леон, они его забрали! — стараясь звучать спокойно, сказала я.
— Обвинение? — сухой, деловой тон Локи помогал мне удержаться от слёз.
— Они сказали, что Темиз, мой жених бывший, убит. И Рим подозреваемый.
Локи выдал такую многоэтажную конструкцию из мата, что у меня дух перехватило.
— Вот ведь чувствовал, что нельзя его отпускать! Неужели он все-таки вчера к нему поперся? — зарычал Локи.
— Что? Что ты имеешь в виду, Леон?
Но, похоже, просвещать на эту тему Локи меня пока не собирался.
— Так, Доминика, я к ментам, а ты сядь и сиди тихонько. Я все узнаю и вернусь.
— Да что вы мне все указываете! — слёзы переплавились в злость.
— Доминика, цыц! Сейчас мне еще тебя с истерикой не хватало. Я все узнаю и вернусь. Сиди и жди!
— Прекрати мне указывать, что делать, Локи! — заорала я на него.
— Доминика, сейчас же успокойся! Ты должна тихо сидеть дома и ждать, поверь мне. Я вытащу Риммана в любом случае. Все, что ты можешь сделать прямо сейчас — это ждать. Просто подумай, что устроит Рим, если до него дойдет, что ты шляешься где-то по городу без достойной защиты. Он от полицейского отделения камня на камне не оставит. Нам это нужно?
— Нет.
— К тому же мы не должны упускать из виду возможность того, что это провокация, чтобы заставить тебя выбраться из-под защиты Риммана. Так что умоляю — просто сохраняй спокойствие.
— Хорошо. Я сижу и жду, — смирилась я.
— Умница, девочка.
И Леон отключился, прежде чем я смогла запретить ему называть меня так.
Я металась по дому, чувствуя себя как в клетке. Наши отношения с Римманом отошли для меня сейчас на второй план. В моей голове не укладывалось, что Темиз мертв. У меня никогда не было к нему каких-то трепетных чувств или сильной привязанности. Для этого мы, собственно, даже не были достаточно знакомы. Я никогда не была в него влюблена. Даже подростком, когда, вроде, чтобы увлечься много не надо, я никогда не испытывала ни волнения, ни смущения в его присутствии. Хотя он был, несомненно, красив и окружен аурой чисто мужского притяжения, и я видела, как на него смотрят девушки. Мы мало общались. Пока я была еще ребенком, понятно, что он не очень понимал, о чем ему — парню, у которого уже гормоны бьют через край, говорить с сопливой девчонкой. Но и когда я стала старше, мало что изменилось. К тому же Ариман никогда не оставлял нас наедине. Поэтому наше общение было всегда чисто формальным и ограничивалось вежливыми и ничего не значащими вопросами-ответами.