Почему я все же согласился и уселся рядом на её кровать, я так сам и не врубился. Просто сделал и всё. А когда она подползла поближе и прижалась как маленький, беззащитный котенок, паника на момент накрыла меня. Зачем она это делает? Тело окаменело, и я готов был броситься бежать. Но принцесса вздохнула так блаженно, так спокойно и закрыла свои глаза. И я, как распоследний слюнявый придурок, обнял её хрупкое тельце, хоть собственная рука и ощущалась совершенно чужой.
Когда она уснула, я сидел рядом до самого утра и не мог понять, почему не ухожу. А потом вернулся в нашу комнату и положил все вещи на место. И следующей ночью был под её дверью снова. Зачем? Кто бы мне сказал.
И так ночь за ночью недели сложились в месяцы, а потом и в годы. Не то, чтобы мне стала нравится жизнь в доме, или я привязался к старому Барсу. На самом деле я быстро понял, что ему мы, в принципе, безразличны. Единственным существом, ради которого я оставался, была маленькая одинокая девочка, которая плакала от кошмаров по ночам, терпеливо учила меня читать и писать и смотрела на меня всегда с таким доверием и радостью, что все внутри сжималось. Я был нужен ей, а она мне. Как так вышло, я не понимал, но потерять это было почему-то страшно до жути.
А потом наступил тот самый момент, когда все закончилось.
Побои и несправедливые обвинения тогда — это было ничто, по сравнению с осознанием, что я больше не увижу её никогда. Понадобилось много времени, чтобы научиться жить без её присутствия в жизни, без ставшего родным запаха, без этого хрупкого, доверчивого тельца каждую ночь под боком, чей спокойный сон стал самым главным сокровищем в жизни.
Но годы шли, и я научился жить, не вспоминая, и даже боль ушла. Растворилась в череде дней, многие из которых были потрачены на то, чтобы доказать себе, что я могу добиться всего, чего захочу. Власти, территории, денег, женщин. Очень много женщин. Поначалу их личности и имена еще имели значение. А потом все стало просто калейдоскопом. Повернешь — картинка вроде меняется — но это иллюзия. Просто удовлетворение физической потребности — как сон или еда. Иногда способ выплеснуть гнев. Когда тр*хаешь кого-то до тех пор, пока член не онемеет — это охренеть как расслабляет.
И когда один из парней пришёл и сказал, что какая-то сучка по имени Доминика хочет видеть меня, лишь раздражение шевельнулось внутри. Имя — единственное, что заставило меня оторваться от неплохого варианта на эту конкретную ночь, натянуть одежду и пойти взглянуть, кто же там, хоть оно и отозвалось злостью от вспыхнувшего образа девочки с глазами цвета чистой зелени. Это не могла быть она. Да я и не хотел, чтобы это была она. Мне совершенно не нужно было это дерьмо опять в моей жизни.