Большие надежды (Диккенс) - страница 35

I remember Mr Hubble as a tough, high-shouldered, stooping old man, of a sawdusty fragrance, with his legs extraordinarily wide apart: so that in my short days I always saw some miles of open country between them when I met him coming up the lane.Мистер Хабл запомнился мне как крепкий, высокий, сутулый старик, приятно пахнувший опилками и на ходу так широко расставлявший ноги, что, когда я в раннем детстве встречал его на деревенской улице, мне открывался между ними вид на всю нашу округу.
Among this good company I should have felt myself, even if I hadn't robbed the pantry, in a false position.В этом почтенном обществе я чувствовал бы себя прескверно, даже если бы не ограбил кладовую.
Not because I was squeezed in at an acute angle of the tablecloth, with the table in my chest, and the Pumblechookian elbow in my eye, nor because I was not allowed to speak (I didn't want to speak), nor because I was regaled with the scaly tips of the drumsticks of the fowls, and with those obscure corners of pork of which the pig, when living, had had the least reason to be vain.И не потому, что мне было тесно сидеть и острый угол стола впивался мне в грудь, а локоть Памблчука лез в глаза; и не потому, что мне не велели разговаривать (я и сам не хотел разговаривать) или что на мою долю доставались только жесткие куриные лапки и те глухие закоулки окорока, которыми свинья при жизни имела меньше всего оснований гордиться.
No; I should not have minded that, if they would only have left me alone.Нет; это все было бы с полбеды, если бы взрослые оставили меня в покое.
But they wouldn't leave me alone.Но они не оставляли меня в покое.
They seemed to think the opportunity lost, if they failed to point the conversation at me, every now and then, and stick the point into me.Они словно хватались за всякую возможность перевести разговор на мою особу и чем-нибудь да кольнуть меня.
I might have been an unfortunate little bull in a Spanish arena, I got so smartingly touched up by these moral goads.И я, как несчастный бычок на арене испанского цирка, болезненно ощущал уколы этих словесных копий.
It began the moment we sat down to dinner.Началось это, лишь только мы сели за стол.
Mr. Wopsle said grace with theatrical declamation,-as it now appears to me, something like a religious cross of the Ghost in Hamlet with Richard the Third,-and ended with the very proper aspiration that we might be truly grateful.Мистер Уопсл продекламировал молитву, -теперь я бы сказал, что это было нечто среднее между духом Гамлетова отца и Ричардом Третьим, но с сильной примесью благочестия, -и под конец, как подобает, высказал упование, что мы будем вечно благодарны творцу.