|
| He loved this little outcast ardently, hopefully. | Он отдавал этому маленькому отверженному созданию весь жар своего сердца и все свои надежды. |
| She was the one bright ray in a narrow, gloomy life, and Gerhardt early took upon himself the responsibility of her education in religious matters. | Девочка была единственным лучом света в его замкнутой, безрадостной жизни, и Герхардт рано почувствовал себя ответственным за ее религиозное воспитание. |
| Was it not he who had insisted that the infant should be baptized? | Разве не он настоял, чтобы ребенка окрестили. |
| "Say | - Скажи; |
| 'Our Father,'" he used to demand of the lisping infant when he had her alone with him. | "Отче наш", - часто требовал он, оставаясь с внучкой наедине. |
| "Ow Fowvaw," was her vowel-like interpretation of his words. | - Оче нас, - шепелявя, повторяла она. |
| "'Who art in heaven.'" | - Иже еси на небесах... |
| "'Ooh ah in aven,'" repeated the child. | - Иси небесех... - повторяла девочка. |
| "Why do you teach her so early?" pleaded Mrs. Gerhardt, overhearing the little one's struggles with stubborn consonants and vowels. | - Зачем ты учишь ее так рано? - вступалась, бывало, миссис Герхардт, услыхав, как малышка воюет с неподатливыми звуками. |
| "Because I want she should learn the Christian faith," returned Gerhardt determinedly. | - Затем, чтоб она росла христианкой, -решительно отвечал Герхардт. |
| "She ought to know her prayers. | - Она должна знать молитвы. |
| If she don't begin now she never will know them." | Если она не начнет теперь, она никогда их не выучит. |
| Mrs. Gerhardt smiled. | Миссис Герхардт улыбалась в ответ. |
| Many of her husband's religious idiosyncrasies were amusing to her. | Многие религиозные причуды мужа только забавляли ее. |
| At the same time she liked to see this sympathetic interest he was taking in the child's upbringing. | В то же время ей нравилось, что он так близко принимает к сердцу воспитание внучки. |
| If he were only not so hard, so narrow at times. | Если б только он не был порою таким суровым, таким несговорчивым. |
| He made himself a torment to himself and to every one else. | Он мучил и себя и всех окружающих. |
| On the earliest bright morning of returning spring he was wont to take her for her first little journeys in the world. "Come, now," he would say, "we will go for a little walk." | Вновь настала весна, и рано утром, по первому солнышку, Герхардт стал выводить Весту, чтобы погулять. |
| "Walk," chirped Vesta. | - Гулять, - щебетала Веста. |
| "Yes, walk," echoed Gerhardt. | - Да, гулять, - повторял Герхардт. |
| Mrs. Gerhardt would fasten on one of her little hoods, for in these days Jennie kept Vesta's wardrobe beautifully replete. |