— Я не могу здесь остаться. — Из последних сил борюсь со сном и сажусь. Но кушетка такая мягкая, а усталость так велика, что мне с трудом удается держать глаза открытыми.
— Ненадолго. — Гостеприимный хозяин подкладывает подушку под голову и укрывает одеялом до подбородка. — Разбужу тебя пораньше.
Последнее, что помню, перед тем как заснуть, — это шум воды в ванной. Ник чистит зубы.
В 5:35 просыпаюсь и на цыпочках подхожу к кровати Ника. Спит в синей футболке и семейных трусах, свесив одну ногу до пола. Такой безмятежный, ни о чем не подозревающий, он совсем не похож на загадочного незнакомца, и мне очень хочется свернуться рядом с ним клубочком. Представляю, как приятно прижаться к его теплым ногам своими. Может быть, в другой жизни я могла бы сейчас лежать в постели с Ником и не беспокоиться ни о чем, кроме планов на выходные. В последнее время все чаще и чаще об этом думала — как было бы хорошо никогда не знать ни Джейка, ни его дочери. Если бы я их не встретила, то не смогла бы причинить им столько вреда.
В последний раз смотрю на Ника, пишу коротенькую записку, беру сумку и тихонько выскальзываю из квартиры.
Выход из дома ранним утром, когда город еще безлюден, магазины закрыты, а улицы залиты розовым светом, напоминает мне наши семейные каникулы времен детства. Мама обычно заходила к нам в спальню до зари, выводила на улицу в пижамах и укладывала на заднее сиденье автомобиля. Мы с Аннабель лежали бок о бок, укрытые одним одеялом, и покачивались во сне, пока машина петляла меж домов.
В салоне пахло домашним кофе, тихонько шуршала карта, родители переговаривались тихим шепотом. Во время этих поездок, когда менялся привычный ход вещей, мать и отец как будто принадлежали только друг другу; передние сиденья словно отдалялись от нас, и взрослые, со своими картами, кофе и таинственными планами, начинали жить особой жизнью. Мы просыпались в каком-нибудь незнакомом городе, когда машина останавливалась возле «Макдоналдса». Переодевались, шли завтракать и умываться. В шумном кафе, залитом лучами солнечного света, статус-кво восстанавливался, родители начинали спорить, и поездка по темным улицам казалась сном — приятным, но ложным воспоминанием о том, чего никогда не было.
Когда я рассказала Аннабель о предстоящей поездке в Коста-Рику, сестра отнеслась к ней довольно скептически.
— Уверена, что хорошо все продумала?
— Да.
Она помолчала минуту.
— Я по-прежнему считаю: ты должна довести поиски до конца. Но мне беспокойно за тебя, Эбби.
— Мы ведь родственники, — шучу. — Беспокоиться — твой долг. Но я в своем уме, если ты об этом. И вообще, очень приятно, когда есть план. Может быть, не идеальный план, но хоть какой-то…