Иду по Сорок восьмой авеню, минуя улицы, названные в алфавитном порядке — Киркхэм, Лоутон, Морага, Норьега, Ортега, Пачеко, Ривера, Сантьяго. Мне всегда нравился район Сансет, с его красивыми названиями, которые будто сами скатываются с языка. Сворачиваю налево, иду по направлению к спортивному магазину, ощупывая лежащий во внутреннем кармане куртки конверт. Я частенько бывала здесь со своим серфингистом — с тех пор, кажется, прошла целая вечность. Он заходил в магазин лишь затем, чтобы поболтать, пощупать доски, поглазеть на ветеранов серфинга и послушать их байки о том, как ловили волну в пятидесятых — шестидесятых — никаких гидрокостюмов, только плавки. А в парнях помоложе, что слонялись по магазину в джинсах и шлепанцах, было нечто пугающее. Они говорили на сленге, не смотрели собеседнику в глаза и вообще как будто прилетели с другой планеты. Даже в этом городе туманов ребята умудрялись оставаться подтянутыми и загорелыми, а их волосы стали жесткими от морской воды. Половина «инопланетян» смахивала на неудавшихся манекенщиков, и все они, по первому впечатлению, вели беспорядочную половую жизнь.
За прилавком в магазине стоит миниатюрная девушка с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. На ней футболка с растянутым воротом, в носу — крошечная голубая сережка. Она улыбается, когда я подхожу.
— Привет.
Интересно, сколько ей лет. Восемнадцать? Девятнадцать? Не умею определять возраст на глаз и почти всегда ошибаюсь — возможно, потому, что сужу скорее по размерам.
— Привет.
Вытаскиваю из кармана конверт, вынимаю два рисунка и кладу рядышком на прилавок.
— Вы не видели этих людей?
— Ого! А вы из полиции?
— В общем, нет. Так что эти двое?
Девушка несколько секунд рассматривает рисунки.
— Нет. А кто это?
— Парень — серфингист. Чуть больше двух месяцев назад его видели на Ошен-Бич. Путешествует вместе с женщиной. Может быть, повесите портреты здесь и поспрашиваете у покупателей?
— Ладно.
Я понимаю, что ей не восемнадцать. Двадцать три или двадцать четыре как минимум. Когда она улыбается, от глаз разбегаются едва заметные лучики. На безымянном пальце, чуть выше ногтя, крошечная вмятинка.
— Я Тина, — представилась продавщица. — Но друзья называют меня Гуфи[7].
Улыбаюсь, как будто все ясно, но Тина понимает, что это не так.
— Это потому, что у меня стойка гуфи.
Я киваю, она смеется.
— Вы не поняли, да?
Тина раскидывает руки, будто стоит на доске, правая нога впереди.
— Ну видите? Я — гуфи. Как Фрида Замба. Она мой кумир.
— О…
Гуфи по-своему привлекательна, даже несмотря на то что верхний резец растет неровно, под углом к остальным.