Потом Альдред караулил свою чудо-траву, а я занималась кроликом. Обсыпала мясо специями, уложила на палочки, из которых мы соорудили некое подобие решетки, и принялась следить, чтобы не подгорело и хорошо прожарилось.
– Зажарь посильнее, – сказал Альдред. – Сырое мясо сейчас есть опасно. Лучше пускай подгорит корочка.
– Из-за никт? – спросила я.
Он кивнул.
– Да, эта зараза может передаваться через мясо и кости зараженных животных. Но обработка температурой ее убивает. А еще достань в моем рюкзаке бутылку и полей настойкой.
Я минуты две рылась в рюкзаке Альдреда, чтобы среди ножей, отмычек, инструментов и кусков бумаги найти небольшую бутылку явно столичного происхождения.
– Только всю не лей, – усмехнулся мужчина. – Она хорошо согревает.
– Медовуха? – Я аккуратно полила тушку прямо над огнем.
Пламя взметнулось ввысь, опалив корочку. По поляне разнесся обалденный запах жареного мяса.
– Мы зверей не привлечем? – Я нахмурилась. – Или никт?
– Не привлечем. А вот комаров – запросто. В рюкзаке есть мазь от них. Если хочешь, можешь воспользоваться. Красная деревянная коробочка в маленьком отделении.
Это было уже проще. В маленькое отделение его рюкзака влезало не так много вещей. Я вытащила все на свет, чтобы найти нужную коробочку, и замерла, увидев широкую атласную ленту красного цвета.
– Альдред, что это? – спросила я.
Мужчина обернулся.
– Это лента. Которую твой отец вчера любезно отдал мне.
– Что?! – Я вскочила на ноги; одеяло упало на землю. – Почему ты мне ничего не сказал? Я думала, ты забыл об этой идее!
– Нет, не забыл. Зачем так кричать? Оляна, я не отказываюсь от своих планов. К тому же эта лента тебя ни к чему не обязывает. Зато Виктора она остановит. Или ты хочешь терпеть его ревность?
– Я вообще не хочу терпеть никого из вас.
– А вот здесь ты врешь, моя дорогая. Ты отлично почти месяц терпишь меня. И даже получаешь от этого удовольствие. Завернись в одеяло, холодно же. А до полуночи еще минут двадцать.
Все еще недовольная, я послушалась, ибо и впрямь стало холодно.
– Мы пойдем домой после того, как соберем траву?
– Нет. Я начертил там оберег, домой нельзя. Нельзя разрывать круг. Здесь заночуем.
– Но… я не могу! Холодно же!
– Сможешь, будь уверена. – Голос какой-то холодный. Обиделся он, что ли?
– Ты-то к холоду невосприимчив. А я, между прочим, постоянно болею.
Хотя в последнее время как-то обходилась без простуд, что было довольно странно. Виной всему Артефакт Виктора?
– Так, я пошел рвать эту гадость, – сообщил Альдред. – Чтоб сидела и не дергалась. Ешь лучше.
И он, не дав мне возразить, скрылся в чаще.