После первой перемены, тостов и приветственных кличей юным жёнам, новой крови, новой жизни Эбстерхиллов музыка вихрем подняла мужчин и Дарью из-за стола, понесла по мозаичным плитам в бешеном танце: ритмичный грохот сандалий, взлёт в горячих сильных руках, дурманное кружение, смех, восторг желания в глазах – синих, серых, карих, чёрных… Анна осталась подле Фирузы, ведя светскую беседу – явно целенаправленно, по выбранному ею пути: Дарья хорошо знала это её выражение учтивого, собранного внимания. Но длился разговор недолго. К Анне подошёл Орк. Она при первых же его словах побелела, обдала его надменным недоумением. Минуты три Дарья колебалась: пойти к ней на помощь или положиться на деликатность «неженки» Орка? А когда снова нашла глазами Анну, та кружилась с Орком, злая, весёлая и невозможно красивая.
– Леди! Что тебя заботит?
Дарья улыбнулась Дону, тряхнула головой, разлив по плечам перевитые жемчужными нитями волосы.
– Извини, я прослушала. Что ты говорил?
– Правда ли, что твоё солнце маленькое, золотистое и горячее?
– Правда.
– Оно в твоих жилах, леди.
– Сейчас в моих жилах шампанское, – рассмеялась Дарья.
Музыка кружила их, как ураган шлюпку. Шедир запел – и тринадцать лужёных мужских глоток подхватили:
Позабудь печали, брат!
Жизнь не ведает утрат.
Смерть – мгновенье, вечен мир,
вечен мира светлый пир.
Возвращайся к солнцу, небу,
слову, музыке и хлебу,
соку виноградных лоз,
запаху цветущих роз,
пей и пой, коня седлай,
пса любимого ласкай,
с другом говори до ночи,
погляди в девичьи очи,
перед женской красотою
вспыхни Новою звездою,
обезумей от любви
и живи, живи, живи!
Волна музыки вынесла Дарью, Дона, Аяна и Джошуа из тесного зала. Чередою комнат, простреленных сквозь окна-бойницы пурпурными полосами света, мимо колонн, немых статуй, фонтанов, строгих картин, базук у окон, в одуряющее жасминно-олеандровое благоухание зимнего сада. И мохнатая зелёная шкура неведомого зверя в зарослях страстоцвета, и шорох потревоженной листвы, и гулкий бой сердца в висках…
_ _ _ _ _
5. Ты встань, пробудись…
Когда она проснулась – в своей спальне, в постели, – всё ещё рдел нескончаемый полаксианский день. Свет дробился на ресницах мириадами микрорадуг.
Аян, заметив, что Дарья открыла глаза, прильнул губами к её щиколотке.
– Сколько я спала?
– Миг или вечность – не всё ли равно? – беспечно ответил Джошуа. – Пока мы вместе, время над нами не властно.
Она потянулась. Джошуа поднял на ладони прядь её волос.
– Тот же запах. Что так пахнет, леди? Кто может противиться зову емшана?
– Не противься, Джо, – Дарья захлестнула прядью, словно арканом, его шею. – Знаешь, куда я зову?