– А я искал Вас в каюте, – сказал Вадим. – Вы обещали, что будете отдыхать.
– Уже, – обронила она.
– Отдых есть перемена деятельности, – назидательно прорычало Атшери Тай.
– Но я надеюсь, Вы успеете переодеться к ужину?
– Я и так ослепительна, – безразлично проговорила Анна. – Ой, да-а!…
– Вот именно! – подхватил Вадим. – Вы уже забыли? Прощальный ужин, старожилы наготовили кучу местных деликатесов…
Анна ни с того, ни с сего сделала ему «страшные» глаза. Атшери Тай развело глаза в стороны, плотно прижало оба гребня и произнесло что-то на родном языке, состоящем сплошь из «р-р-р, нга-нга-нга…». Потом – видимо, спохватившись – добавило, как обычно, на унлатхе – языке Содружества:
– Весьма сожалею, не имею возможности посетить достойное собрание.
Анна, к изумлению Вадима, ответила коннект-партнёру воркующей фразой «р-р-р, нга-нга-нга…». Джаргиш расправило зубцы гребней и один за другим оборотило глаза на женщину. Она продолжала, перейдя на унлатх:
– На Грумбридже-два нет ничего любопытного, а Грумбридж-три – интересная планета, там есть образования, которые Болецки считает остатками сооружений Странников. Ты не хочешь посмотреть?
– Я не смогу, – прогудело Атшери Тай. – Прости, не смогу. Я улечу на «Шамрауте», имеющем пересечь систему звезды Грумбриджа.
– Уже? – растерянно пролепетала Анна.
– Пришёл мой срок.
Она отключила томограф, отправила контейнер с животным в виварий. Джаргиш приложило к щеке её руку – Анна ответила тем же – и откланялось по своему обыкновению: попой в дверь.
– Я его, кажется, чем-то обидел, – неуверенно сказал Вадим.
– Скорее, повергли в смущение, – усмехнулась Анна. – Джаргиши считают, что еда – физиологически-интимный процесс, о котором не принято даже упоминать в обществе. Ну, ничего, Тай – особа свободомыслящая.
– Не огорчайтесь так, – Вадим приобнял её за плечи, хотя коридор был достаточно просторным. – У Тай будет маленький джаргишонок…
– Два. Атшери Ченд и Атшери Джаатур. Но её самой, моей Тайки, не станет. То, что память джаргиша сохраняется в потомках, может утешить только джаргиша.
– А как сам джаргиш воспринимает метаморфоз? Как смерть или как рождение?
– Вопрос некорректен. Метаморфоз – не начало и не конец, он словно дверь в очередную комнату в бесконечной их череде, – сказала Анна, отворяя дверь в свою каюту.
Она остановилась перед стенным шкафом. На её лице появилось выражение глубокого раздумья. Только одну проблему женщины решают так серьёзно: что надеть, – подумал Вадим.
– И всё же это ужасно – знать свой срок и идти навстречу концу, – сказал он.