Анна поднялась и молча подала ему кубок.
– Вы бесшумны, как зеленоглазый призрак, – сказал он, грея о кубок руки. – Мне легче принять эту версию, чем поверить, что Вы реальны и живёте здесь, в Эрмедоре.
– У Вас такой измученный вид, словно Вы были вынуждены присутствовать при казни, – отозвалась она, глядя на него встревоженно и вопрошающе.
– Странное сравнение. Никому, кроме Вас и Ваших… родственников оно не пришло бы в голову. Вы угадали. Я только что с площади Фьяммари.
– Налить ещё?
– Нет. Благодарю.
– Может, съедите что-нибудь?
– Нет, меня тошнит.
Анна забрала у него кубок.
– Почему Вы не любопытствуете, за что и как покарали преступника? – спросил Ванор. – Что, если казнь была справедливой?
– При чём справедливость к кровавым зрелищам? – ошарашенно проговорила она. – Меня волнует другое: Ваша обострённая реакция. Вы должны быть привычны к виду смерти.
– Конечно, ведь я воин, – с еле уловимой досадой ответил Ванор. – А золотарь, Вы полагаете, привычен к запаху? Просто кто-то должен убирать грязь.
Он помолчал, колеблясь. Анна молча ждала. Казалось, их заворожил розовый полусвет зимней ночи, скользящие по сводчатому потолку лучи закатного солнца. Магистр встал и отошёл к окну.
– В первый раз я видел казнь, когда мне было двенадцать28 лет. Казнь моего отца.
Анна, в упор глядя на него, опустилась на колени – как женщина былых времён, времён истинного благородства и вежества, готовая выслушать из уст мужчины известие, сокрушающее душу.
– Боже милосердный, как я люблю Вас! – вырвалось у него.
– За что его казнили? – прошелестела она.
– «Мы, Гвидо, по титулу святой Инес, именуемый Дзиорро, кардинал Краминтеса; Верониус, по титулу святого Фаронсо, именуемый Беринхерос, кардинал Гании; Заккия, по титулу святого Огаста, именуемый Солер, архиепископ Эстуэро, по милосердию Божию от священного престола Всемирной Церкви поставленные следователями и судьями против еретической злобы в айюншианском мире, рассмотрели дело Маргрина Ванора, сына Рэдрика, из Альтрена, сорока семи29 лет».
Ванор читал наизусть, уставясь в пространство.
– «На тебя, Маргрин Ванор, было в 1997 году от Откровения, месяца оломбра шестого дня, донесено этому священному судилищу, что ты в течение трёх лет укрываешь в своём родовом замке Альтрен еретика Эронимо Сколу; а также, что ты за истинное почитаешь ложное учение упомянутого Сколы, а именно, что солнце неподвижно, земная же твердь шарообразна и движется вокруг него и к тому же суточно вращается; а также, что ты имел у себя книги боговдохновенного Канона, и читал это священное писание, и богохульно перелагал его с сурийского на мирской ареньольский язык. Вследствие этого священный трибунал пожелал противодействовать непристойностям и вреду, отсюда проистекающим в ущерб святой вере, и по повелению во-святых святого отца, понтифика Кортегиута, и сира Алонзо восьмого, государя Ареньолы, теологи-квалификаторы установили следующее. Согласно партидам сира Сантио первого, часть вторая, титул двадцать седьмой, никакой айюншианин не должен давать приюта еретикам; и кто приютит их, тем самым обманывает Церковь и короля, и даёт еретикам возможность творить свои дурные дела. Знатный человек, сеньор земли или замка, давший приют еретику, теряет право на владение землёй и замком и родовое имя, и всё, что он имеет, отходит королю, а самого его надлежит предать церковному суду, дабы испытать его стойкость в вере. Далее, решением Эстуэрского собора 1625 года запрещено мирянам владеть книгами Канона, и никто не должен читать Канон без ведома и дозволения его духовного пастыря. Чтение боговдохновенных текстов, переведённых на мирской язык, следует квалифицировать как ересь первого рода, то есть расхождение в вере с догматами подлинной веры, которую Церковь повелевает исповедовать и блюсти. Тот же, кто сам переводит священные строки Канона, виновен в ереси второго рода, то есть в закоренелом безбожии и отрицании самой веры. Далее, положение, что Теллур не центр мира, не неподвижен – нелепо, ложно по философии и еретично, ибо прямо противно истинному смыслу и авторитету священного писания, и ересь эту следует квалифицировать как ересь второго рода. А так как казалось нам, что ты не высказываешь всю истину относительно побуждений твоих, то мы нашли необходимым прибегнуть к строгому испытанию…».