Может, этот квадрат связан с системой рычагов, открывающих и закрывающих двери, как в потайных ходах крепостей?…
Так и есть. Стоило ему прикоснуться к квадрату – и из стены бесшумно выскользнула овальная наружная дверь, запечатав корабль. В следующий миг из потолка, стен и даже из пола ударили пенные струи. Он зажмурился, снял пояс с мечом и намокшие сапоги. Забавное гостеприимство: мыть входящего. Смывать грязь чужого мира…
Пена сменилась чистой водой. Вода – туманом, пахнущим грозой. Потом его обдувало горячим ветром и осыпало голубыми искрами, от которых трещали и поднимались волосы. Потом открылась внутренняя дверь, ведущая в коридор.
Он ходил по кораблю, осматривал небольшие безлюдные комнаты и говорил себе: «Всё это создали люди. Пусть не такие, как я; но я тоже разумен – значит, я могу понять то, что понятно им. Они создали корабль для полётов, а не для того, чтобы устрашить меня неведомым – значит, я сумею на нём летать. Надо искать книги. Должны же быть у них книги!»
Он остановился в маленьком помещении, примыкающем к жилой комнате – в ней стояло ложе, один из немногих предметов, назначение которых было ему ясно. А здесь
не ясно ничего. Что это? Лаборатория алхимика? Кабинет хирурга? Цирюльня?
Он вдруг сообразил, что попал в отхожее место, и расхохотался, привалившись к стене.
«Нет, постой, – он растянулся на ложе, положил руки под голову и закрыл глаза. – Я знаю их язык. Значит, я знаю имена всего, что здесь есть. Эти имена спят в моей памяти. Нужно лишь разбудить их…».
Он зажёг лиловую точку в теменном центре, протянул из неё луч внимания и ушёл по лучу в глубины своего «я».
Встряхнулся, открыл глаза, возвращаясь в реальность. Вот это туманное зеркало возле ложа – экран терминала. А то, побольше, на стене, – квазиокно. Картина, на которой меняются цифры, – часы.
Ну и что?…
Что должно быть на столике у ложа, необходимое ночью? Свеча, кинжал и книга. Свеча и кинжал им не нужны. Экран терминала – и есть книга, то, что он искал. Остаётся лишь научиться ею пользоваться.
_ _ _
Среди тридцати тысяч книг корабельной библиотеки было всё, что ему нужно. Кроме слова «коханый» – он не нашёл его ни в одном словаре. Через двенадцать дней по своему счёту – а табло часов отсчитало четырнадцать раз по двадцать четыре часа – он сел в центральное кресло перед пультом управления. Кресло капитана. Ещё раз оглядел пульт И медленно поднял «Катти Сарк» над поверхностью планеты.
Он летел! Летел, как двадцать шесть31 лет назад – на тайком сделанном крыле, повторяющем треугольные очертания морского ската. Тогда он пролетел недалеко, от западной башни Альтрена до маячного мыса, а там слишком поднял нос и не смог вытянуть крыло из падения-верчения, и всё кончилось сломанной в двух местах ногой, плетьми и костром из крыла. Но полёт, свободу, бесконечное небо вокруг он запомнил навсегда. И всегда в нём жила жажда пространства. Не голубого – чёрного, звёздного. Каррио32 звал его.