Уртхаиды долго озадаченно молчали.
– Я ничего не понял, – наконец, признался Гарамаунт.
– А в правилах нет условия, чтобы было понятно. Впрочем, изволь, вот другие.
Дороги угасшего дня
с ночной сошлись воедино.
По ней мне идти к тебе.
Где любовь тебя прячет ныне?
По ней мне идти к тебе,
как свету струить с вершины,
как бризу с моря лететь,
как запаху лить с полыни.38
Она читала тихо, отчётливо и сдержанно, почти монотонно. Её голос словно исчезал – оставались лишь ритм и мелодия стихов. Уртхаиды сосредоточенно слушали.
– Вы странные существа, хомо, – сказала Ролле Раан. – Вы пытаетесь выразить словами то, что совершается в безмолвии: движения души и постигающие озарения духа.
– У нас с вами общие проблемы, досточтимая Ролле Раан: асимметрия функций мозга и невербализуемость подсознательных и сверхсознательных процессов мышления. Но вы принимаете немоту интуитивного разума как данность. А мы стремимся дать имя всему сущему, в том числе и тому, что происходит в наших душах. Ещё?
– Да. Слово «вода».
– Вода благоволила литься, – немедля откликнулась Анна. – Она блистала, столь чиста, что ни напиться, ни умыться. И это было неспроста. Ей не хватало ивы, тала и… 39
Она запнулась, потеряв дыхание и голос. Гарамаунт обернулся, встревоженно схватил её всеми четырьмя руками:
– Что болит? Что у тебя болит? Шрамы? Голова?
– Нет, – она глотнула. «Черти б тебя взяли, эмпат…». – Нет. Ничего. Я лучше прочту другое. Вот.
За ночь вьюнок обвился
Вкруг бадьи моего колодца…
У соседа воды возьму.40
Уртхаиды совершенно по-человечески почесали затылки. Правда, у них этот жест выражал восторг: им почему-то больше всего нравились хокку.
– Дальше, – потребовал Гарамаунт. – Вселенная.
– Вы задаёте это слово в семнадцатый раз.
– Ты считала?! – удивился Гарамаунт.
– И каждый раз слышим новые стихи, – заметила Ролле Раан.
– Ладно, – Анна покусала губу, припоминая. -
Ни собственный мой страх, ни вещий взор
Вселенной всей, глядящей вдаль прилежно,
Не знают, до каких дана мне пор
Любовь, чья смерть казалась неизбежной.41
– М-м… – произнесла Ролле Раан. – Давай возьмём что-нибудь простое. Трава.
– Трава, так трава.
Судьба меня для встречи
хранит живою,
не то давно б я в поле
росла травою.42
Завтра пробежишь двенадцать рю, – сделала вывод Ролле Раан. – Твоя душа больна.
– У меня больше нет души, – пробормотала Анна. Упрямо тряхнула высохшими волосами. – Я здорова. Болен мир, расстреливающий собственный разум.
– Ты считаешь своё состояние удовлетворительным?
– Вполне. Нормальное состояние человека, утратившего существенные части тела.