– В моем поселении к женщинам относились не лучше.
– Что может быть хуже? – сквозь зубы процедила я.
В ответ Дэя горько усмехнулась.
– Ты считаешь себя рабыней, но что можно сказать обо мне? Всю жизнь мама рожала отцу сыновей и дочерей, из года в год, а он даже не подумал о том, чтобы остановиться, и последние роды убили её. Он брал её, когда хотел – просто швырял на любую поверхность, не заботясь о том, что мы, дети, можем все видеть и слышать. Мои братья ходили в походы и плаванья, в лес на охоту, совершали набеги, а мне предстояло повторить участь моей матери. Как ты, думаешь, я оказалась на том корабле? Я сбежала, стащив одежду младшего брата – только она была мне впору. Меня взяли на корабль на грязные работы, потому что ни для чего такой хилый «мальчишка» больше не годился. Проверили зубы – и все, чтобы не принес какую заразу. Я надеялась сойти на первой же стоянке, но не успела, – чем больше она говорила, тем быстрее росло мое удивление.
Эта девочка, которая казалась мне хрупкой и беззащитной, оказалась сильнее меня? Или же мы с ней похожи больше, чем я себе представляла? Она не побоялась бежать, и снова оказалась в цепях. Но что же я? Ведь я не сделала совсем ничего ради своей свободы.
– На вас напали?
– Нет, все раскрылось. Один из команды хотел наказать меня и сорвал рубашку. Сначала меня хотели просто вышвырнуть за борт, но потом нашли другую забаву. Не думаю, что выжила бы, если бы не захватчики. Я была рада их появлению, а потом… узнала тебя.
Она говорила спокойно, но глаза её сверкали, куда только подевалась вся беззащитность? Впервые Дэя раскрылась рядом со мной настолько, что я могла чувствовать всю силу её видимой хрупкости. Она пережила не меньше, чем я, но не озлобилась и не замкнулась. Из двух путей она выбрала жизнь, и не только следовала ему, но ещё и меня вела за собой.
До встречи с Дэей у меня была моя ненависть, но рядом с ней появилась надежда. Надежда на то, что моя жизнь не закончится вот так, что я увижу мир за пределами дома Господина и вдохну воздух Свободы. Почувствую себя свободной прежде всего от собственной бессильной злобы.
– Каково это было, ощущать себя?.. – я понизила голос и не договорила, прекрасно понимая, что услышь кто-нибудь такие разговоры и донеси на нас Господину, нас ждет нелегкая и отнюдь не быстрая смерть. Но и заставить себя замолчать не могла.
– Это было похоже на полет птицы, – прошептала она, – миг, когда корабль, наконец, дрогнул, оставляя позади наши земли, и позже – когда целых два дня меня никто не замечал, когда я думала, что все удалось. Я возилась с грязными тряпицами, посудой и водой, дрогла от холода под порывами ветра, продувающего даже накидку, которую мне швырнули, питалась объедками, но была свободна. Я не принадлежала никому, только себе... и миру. Мне кажется, я родилась с этим ощущением, и ты тоже. Я выжила, чтобы узнать тебя.