— Значит, вы считаете, что к убийству Кривулиной причастны эти двое, ушедшие до конца сеанса?
— А вы предполагаете, что преступник воспользовался уходом из ложи двух ему неизвестных зрителей и совершил убийство?
— Почему вы считаете такую версию несостоятельной?
— Потому, что она уязвима. Принять ее — значит утверждать, что преступник, отправляясь с Кривулиной в кино, не предполагал покончить с ней там: не мог же он заранее планировать уход ненужных ему свидетелей.
— Но почему же эти двое до сих пор не откликнулись на наше обращение?
— Для этого может найтись множество причин. С утра до вечера никто радио не слушает. Наше обращение могло до них не дойти или дошло по слухам, в искаженном виде…
Их спор прервал телефонный звонок. Кулябко поспешно включил магнитофон и приложил к уху ларингофон. Теперь он мог слушать одновременно с Дробовым.
Дробов поднял трубку:
— Алло!
— С кем мне говорить по объявлению насчет кино?
— По этому вопросу надо говорить со мной, — поспешно отозвался Дробов.
— Так вот, я был в той ложе, только ушел раньше, у меня разболелась голова в духоте, и потом я прямо оглох от всех этих выстрелов.
— Простите, как ваше имя-отчество?
— Марк Данилович.
— А фамилия?
— Фамилия? Фамилия Клофес.
— Простите, не расслышал.
— Тогда по буквам: кардинал, лорд, Отелло, Фердинанд. Вы меня слышите? Фердинанд. Епископ, сцена. Клофес. Клофес!
— Понятно. Марк Данилович, необходимо, чтобы вы сегодня вечером подъехали в наше управление.
— Не имею возможности, — донесся до Дробова сдавленный голос.
Дробов сделал знак, и Кулябко поспешно вышел в соседнюю комнату.
— К законам я влеченья не имею, — продолжал Марк Данилович. — Не хочу вмешиваться в уголовные дела, не желаю таскаться по судам и следствиям…
— Но вы же позвонили нам…
— Да, позвонил, чтобы сообщить, что был в этой ложе, ушел до конца сеанса. В ложе остались две женщины и какой-то молодой человек.
— Я еще раз убедительно прошу вас приехать, нам необходимо иметь описание внешности второй женщины и молодого человека.
— Я сказал все! — резко оборвал Дробова собеседник. — Я имею восемьдесят три года плюс инфаркт, плюс стенокардию. Но вам этого мало, вы хотите, чтобы у меня был еще инсульт! Так я этого не хочу! Все! Слышите, я сказал — все! — Легкий щелчок, и послышались короткие гудки, старик повесил трубку.
— Чертов дурак! — Дробов был сейчас зол не столько на старика, сколько на самого себя: не смог уговорить такого важного свидетеля. В ложе, оказывается, была еще и женщина. Двое мужчин, один из них этот самый Клофес, второй — какой-то молодой человек, неизвестная женщина и Кривулина…