— Конечно, не собиралась. Что я там не видела? Коней? Клоунов? Я люблю серьезное искусство, уж если куда идти, так в оперетту.
— Для чего же вы сказали, что вас не будет дома?
— Я же объяснила, что его жена уехала в отпуск!
— Какое отношение имеет отъезд жены Куприянова к вашему… к вашей выдумке о цирке?
— Ах да, об этом я еще не сказала. Видите ли, когда Любочка, — это жена Куприянова, — уезжала, она, прямо-таки умоляла меня… Она боялась, что Григорий Матвеич станет ухаживать за Зиночкой. Просила меня следить за ним…
— У нее были основания для таких подозрений? — спросил Мохов.
Скрипкина затрясла кудряшками.
— Еще бы! У Кривулиной вдруг появились дорогие вещи: английские туфли, пальто с норковым воротником, холодильник висячий. А в день ее трагической смерти я сама видела на ее руке золотое кольцо с камнем. Представляете?! Это на ее-то зарплату! Любочка мне сказала, что не иначе, как Григорий Матвеич делает ей памятные ценные подарки. А за какие глаза, спрашивается?!
— Но разве Куприянов получает такую большую зарплату, что имеет возможность делать дорогие подарки?
Лицо Скрипкиной сразу приняло настороженное выражение:
— А этого, вы меня извините, я не знаю. Я в чужие дела не вмешиваюсь.
— Хорошо. Вернемся к нашему разговору. Что же произошло вечером, когда они думали, что вас нет дома?
— Страшная сцена! Сижу тихо в своей комнате, слышу, пришла Зиночка. Что-то там повозилась в комнате, потом пошла на кухню варить чего-то. А кухня как раз напротив моей комнаты. Вскоре, слышу, и Григорий Матвеич появился, и сразу к Зиночке на кухню. Они, конечно, думают, что в квартире никого нет, — дверь в кухню настежь. Я прямо дышать перестала, чтобы не пропустить чего. Поначалу они говорили совсем тихо, я даже расстроилась, ничего не слышно, думаю, как же я теперь в глаза Любочке смотреть буду — рассказывать нечего. И вдруг, представляете, слышу крики. И он кричит, и она кричит. Прямо страшно… — Скрипкина остановилась, перевела дух и водворила на место непокорную шляпку.
— Почему же они кричали, — вы что-нибудь поняли?
— Что кричали — помню, а в чем было дело — не разобрала.
— Что же они кричали?
— Первой закричала покойница, прямо зашлась: «Меня… — кричит, — задешево не купишь! Я твои махинации знаю! Недаром на коммутаторе в твоем СМУ два года работала. Все твои разговоры по телефону помню. Ты у меня со своими дружками загремишь, не опомнишься! Десятка тебе обеспечена!» Я, товарищ лейтенант, признаюсь, не поняла, при чем здесь десятка, кто ее должен дать Григорию Матвеичу…
— Это неважно. Прошу вас продолжать. Что ответил Куприянов Кривулиной?