— Смотри, как устроился! — покачал головой мужчина и вдруг засомневался. — Самодельный магнитофон… Запись-то, наверное, барахло?
Я обиделся и, хотя в глаза не видел магнитофона, стал уверять, что запись прекрасная. Мужчина махнул рукой:
— Ладно, парень. Передай своему старшему, что, если он меня обманул, найду его хоть в лагере, хоть в яслях.
Я хотел еще что-то сказать, но он захлопнул дверь. Огорченный, я спустился вниз. Олег Николаевич ждал меня на набережной.
Мы пошли дальше бесконечными поворотами и окольными переулками, пока не вышли на Садовую улицу в том месте, где ее пересекает проспект Майорова. Во дворе одного из угловых домов мне нужно было разыскать Фантеева.
Им оказался маленький старичок в очках на резиночке вместо дужек. Сначала он не хотел меня впускать и, повернувшись ко мне правым ухом, несколько раз переспросил, к кому я пришел, потом догадался:
— Ах, вы к моему внуку! Передать ему вот это? Пожалуйста, пожалуйста. Он знает, что здесь?
— Не внуку, а от внука! — прокричал я ему.
— От внука? Простите, а где вы его встретили?
— Как — где? В пионерском лагере! Он записал на этой пленке, наверное, свой голос или какую-то песню и прислал вам.
— Мой внук?
— Ну, да!
— Еще раз простите, но к кому вы, собственно говоря, пришли?
— Да к вам, к Фантееву!..
Третий адрес выпал на Средне-Подьяческую улицу, где нам была нужна какая-то Мухина.
Мне открыли, и в сумеречной прихожей, освещенной небольшой лампочкой в голубоватом плафоне, я увидел женщину, похожую на Снежную Королеву из любимой сказки Варежки. Белокурая, одета во что-то голубое с белыми кружевами. Я робко поздоровался и спросил Мухину. Голубая ответила, что это она и есть. Я протянул ей коробки:
— Это вам.
Голубая только взглянула на коробки и ни о чем не спросила, а велела подождать и скрылась в глубине квартиры. Затем она вышла снова и что-то вложила мне в руку.
— Молодец, — сказала она равнодушно.
Попрощавшись, я стал спускаться вниз, но разжал пальцы, и стены лестничного проема словно качнулись: у меня на ладони лежала пятидесятикопеечная монета!
Я бросился назад и изо всех сил бешено зазвонил в колокольчик. За дверьми послышались торопливые шаги, и голубая так поспешно распахнула их, что чуть не столкнулась со мной нос к носу.
— Что случилось?
— 3-зачем вы мне дали денег? — почему-то заикаясь, выговорил я. — Эт-то же вам от ваших детей!
И сунул ей полтинник.
— Моих детей? — в свою очередь возмутилась голубая и вдруг яростно затопала ногами: — Нахал! Спекулянт! Вон отсюда! Чтоб духу твоего не было!
Она кричала напрасно: пулей, почти не касаясь ступенек, я слетел вниз и помчался к скверу. Запыхавшись, я остановился у скамейки, на которой полулежал Олег Николаевич, и выпалил, сжав кулаки: