И опять, до самого вечера, лишь изредка наведываясь к Рою-Младшему, норд-герцогиня крошила топором мерзлый каменистый грунт, выдалбливая хоть какое-то подобие могилы. К ночи она не успела. Завернув тело корсиканки в парусину и присыпав его снегом, чтобы не привлечь внимания какого-нибудь зверя, она вернулась в хижину и тут же, совершенно изнеможенная, уснула.
К вечеру следующего дня холм над могилой Бастианны был выложен из камней, почти так же, как и над могилой Роя д’Альби.
Уже поздно вечером Маргрет вновь вернулась к могилам и постояла возле каждой из них, рассказывая Рою-Младшему, кто здесь спит вечным сном праведников. Хотя он еще был очень маленьким, но все же ей верилось, что этот вечер он запомнит.
– Теперь мы остались только вдвоем, Рой-Младший, и я молю Господа, чтобы ты выжил, чтобы я смогла научить тебя ходить, говорить, понимать и потом уж… «А что… потом уж?! – ужаснулась она. – Будто не понимаешь, что здесь, на острове, твой сын способен жить лишь до тех пор, пока жива ты? По крайней мере, пока он сам не сможет охотиться. Но ведь так долго ты вряд ли продержишься. И все же ты должна вести себя мужественно, как подобает матери, как подобает аристократке, как подобает герцогине де Роберваль…»
Вернувшись в хижину, она уложила малыша спать и, подбросив в костер дров, осмотрела свое оружие: аркебузы, арбалет, самодельный лук и копье, ножи, а еще – меч. Все это она разложила так, чтобы даже ночью, в полной темноте, быстро могла вооружиться. Затем, с факелом в руке, сделала ревизию своих припасов: они были скудными. Часть туши песца, двое гусей, из тех, что оставались зимовать на озере, поскольку ослабли и не могли улететь на юг, несколько мороженых рыбин. Этот осмотр приводил ее в уныние. Пока была жива Бастианна, она всегда могла оставить сына с ней. Теперь же Маргрет не могла надолго отлучаться на охоту. Значит, придется еще пару раз сходить на Гусиное озеро, а дальше позаботиться о проруби. Несколько рыбин оставалось в озерце возле залива, однако Маргрет не была уверена, что они не задохнулись подо льдом.
На следующий день она спустилась к озерцу, сделала две проруби и увидела, как рыба метнулась к ним, чтобы отдышаться. В этот день она сумела наловить полную корзину рыбы и до вечера подготавливала ее к замораживанию, а несколько рыбин посолила. У нее еще было немного соли, которую Бастианне удалось насушить из бочки с соленьем, да сэкономить из того мешочка соли, которую оставил матрос, перевозивший их на шлюпке. Но эту соль она берегла; что-что, а соль и в самом деле была сейчас на вес золота.