— Ничего…
— Конечно, организм молодой, здоровый. Чего вам кровососов бояться?!
2.
Ночью луна, в своей полной фазе, каким-то инфернальным светом заливала всю мою комнату.
Летний сквознячок приподнимал и опускал тюлевую штору у балконной двери.
Послышались странные звуки. У входа с балкона возникла долговязая, в военном френче, фигура Железного Феликса.
Я натянул одеяло до подбородка и тревожно залязгал зубами:
— Феликс Эдмундович, вы? — вопросил я.
Пришелец молчал. И сомнабулически двигался на меня.
Вот он прошествовал мимо зеркала трюмо.
И в нем… не отразился.
Не давал тени.
Как пить дать, вампир!
Я принялся бить кулаком в стену, в соседней комнате беспечно почивал Рябов.
Дзержинский подошел к кровати, сел на облучок.
Глаза Феликса лучились нешуточной скорбью. Огромные клыки роняли на палас густую, тягучую кровь.
«Кошачью? Собачью? Невинных младенцев?» — молнией пронеслось в моем воспаленном мозгу.
— Иди ко мне… — глухо приказал Дзержинский.
Тут в проеме двери появился мускулистый абрис моего друга и наставника, сыщика Рябова.
Он был в семейных сатиновых трусах горошек, широкая грудь его буйно заросла рыжим волосом.
В руке сыщика (в свете полной луны, sic!) блеснул вороной браунинг.
Рябов троекратно выстрелил.
Первый хозяин Лубянки вздрогнул, пули не причинили ему видимого вреда, подошел к балкону, благополучно выпал.
Рябов сдул дымок со ствола.
— Простые пули вампиров не берут, — сурово констатировал. — Завтра надо будет зарядить серебряными. Этот гад может вернуться.
3.
На следующий день мы с Рябовым великолепно подготовились. Браунинг сыщика под завязку заряжен патронами с серебряными пулями. Во всех углах квартиры мы развесили распятия. Заготовили парочку осиновых колов.
Около полуночи легли почивать.
Однако какой там сон?!
Кровожадный гость не замедлил явиться.
На этот раз заглянул «на огонек» пухлый, широкоплечий, в хрустально бликующем пенсне, Лаврентий Берия.
Все как обычно — он не отражался в зеркале, не отбрасывал тени, а с его удлиненных клыков на палас падали тяжелые, вязкие капли.
— Иди ко мне… — попросил Берия.
И приблизился почему-то не ко мне, а к нашей кошке, к Мурке.
Я отчаянно застучал кулаком в стену.
Берия же схватил хвостатое создание, вогнал поганые клыки ей в глотку, принялся с причмокиванием сосать кровь.
И тут из коридора вырвался Рябов. Как молодой сатана. Как черт из арабской табакерки.
— Оставь животинку! — приказал сыщик.
— Я очень голоден… — нахмурился Берия.
Сыскарь выпустил обойму серебряных пуль.
Берия, выронив Мурку, с грохотом рухнул на пол.
Над вурдалаком заметались черные тени, тело его стало неудержимо растворяться.