Рябов поспешно схватил оборотня за шкирку.
— Вы где окопались? — зло спросил он.
— Не скажу… — прошептал Лаврентий.
Рябов вознес над сатрапом распятие.
Берия забился в конвульсиях.
— Убери, — попросил он. — Больно!.. Наша ставка в заброшенной скотобойне. На Лубянке. Лубянский проезд, номер…
И тут Берия полностью растворился.
— Какой же номер?! — в волнении, полуобнаженный, вскочил я с постели.
Кошка Мурка, урча, терлась о мои мускулистые ноги.
Рана ее оказалась (ура!) несмертельной.
— Заброшенную скотобойню мы найдем и без номера, — резко отреагировал Рябов.
Я погладил кошку.
— У, ты моя хорошенькая. Напугалась?!
— А кошку на вашем месте я бы не гладил, — помрачнел Рябов. — Сами понимаете, рискованно иметь дома кошку-вампиршу.
5.
Я не люблю скотобойни.
Тем более заброшенные. И в центре Москвы.
Однако, дело есть дело, и мне пришлось в следующую полночь (днем мы сдавали Мурку в ветлечебницу) отправиться со своим другом и наставником в это богом забытое место.
Мы ходили мимо железных крюков транспортира, вдоль зловещих зловонных чанов…
— И где наши враги? — хмурился я.
И враги появились.
Дюжина вурдалаков отделилась от чанов скотобойни и, клацая кровавыми клыками, стала надвигаться стеной.
— Встречайте дорогих гостей, Петечка! — иронично заметил сыскарь. — Мордовороты знакомые…
Рябов был прав.
На нас надвигалась зловещая ватага: Малюта Скуратов, Дзержинский, Иоанн Грозный, Наполеон, Гитлер, Калигула, Изя Сталин…
— Доставайте распятие, акушер Кусков! — приказал Рябов. — А не то сожрут, как ягнят.
Я выудил из китайского пуховика палисандровое распятие и высоко вознес над головой.
Вампиры остановились, ошеломленно щелкая веками на меня и на Рябова.
Тогда сыщик выхватил именной браунинг и принялся расстреливать их серебряными пулями.
Но те (пули!) почему-то не брали нечисть.
Лишь Малюта Скуратов да Калигула сковырнулись и бесследно аннигилировались. Сталин же, напротив, неспешно вынул трубку, пахнул табачком «Герцеговина Флор».
— Зачем шумишь, дарагой? — зашевелил пегими усами. — Нэ надо!
И пошел прямо на нас.
За ним дернулись Дзержинский, Наполеон, Гитлер…
— Это конец! — прошептал я.
Рябов сунул пустой браунинг в потайную кобуру, покопался в кармане пальто, извлек крохотный мешочек, гордо поднял.
Вампиры стали чихать. Они крючились, приседали, ложились на бетонный пол и — аннигилировались без остатка.
Исчезли Сталин, Гитлер, Феликс Эдмундович… Все подонки!
Само здание скотобойни просветлело и засеяло в янтарных лучах полной луны.
— Да, что же, черт побери, у вас в этом мешке? — взвыл я.
Рябов дал мне понюхать.