| Теперь побагровел Фрэнк. |
| Its bare walls and little single beds mocked him, mocked him, the sterile and featureless look to it, the lack of a presence to warm it, a purpose to hallow it. | Не в силах больше выдержать взгляд матери, он повернулся и пошел в комнату, которую делил с Бобом, Джеком и Хьюги. |
| And her face, her beautiful tired face with its prim halo of golden hair, all alight because of what she and that hairy old goat had done in the terrible heat of summer. | Ее голые стены и узкие кровати насмехаются над ним, да, насмехаются, такие скучные, безликие, некому вдохнуть в них жизнь, нечему освятить их, придать им смысл. |
| He could not get away from it, he could not get away from her, from the thoughs at the back of his mind, from the hungers natural to his age and manhood. | А лицо матери, прекрасное усталое лицо в строгом ореоле золотистых волос, все светится из-за того, чем она и этот волосатый старый козел занимались в нестерпимую летнюю жару. |
| Mostly he managed to push it all below consciousness, but when she flaunted tangible evidence of her lust before his eyes, threw her mysterious activity with that lecherous old beast in his very teeth.... How could he think of it, how could he consent to it, how could he bear it? | Никуда от этого не уйти, никуда не уйти от матери, от тайных, подавляемых мыслей, от желаний, таких естественных, ведь он уже взрослый, он мужчина. |
| He wanted to be able to think of her as totally holy, pure and untainted as the Blessed Mother, a being who was above such things though all her sisters throughout the world be guilty of it. | Чаще всего удается вытеснить их из сознания, но когда она выставляет перед ним явный знак своих вожделений, похваляется загадочными действиями, которым предается с этим похотливым старым скотом... Нет сил думать об этом, как с этим мириться, как это вынести? |
| To see her proving his concept of her wrong was the road to madness. | Почему она не может быть непорочно святой, чистой и незапятнанной, как сама богоматерь, почему не стоит выше этого, пусть даже в этом виновны все женщины на всем свете! |
| It had become necessary to his sanity to imagine that she lay with that ugly old man in perfect chastity, to have a place to sleep, but that in the night they never turned toward each other, or touched. Oh, God! | А она прямо и открыто подтверждает, что виновна, - от этого можно сойти с ума. |
| A scraping clang made him look down, to find he had twisted the brass rail of the bed's foot into an S. | Чтобы не лишиться рассудка, он давно уже себе внушал, будто она ложится рядом со старым уродом, сохраняя полнейшее целомудрие, надо же ей где-то спать, но никогда они ночью не обернутся, не коснутся друг друга... О черт! |