Итак, в тот раз игра стоила свеч. Я знал, что и на этот раз дело обстоит так же. Я должен был вернуться и посмотреть в лицо мертвой блондинке. Причем мне следовало сделать это независимо от того, кто оборвал ее жизнь – я или другой. Но, надеюсь, вы поймете меня, если я скажу, что простое желание выяснить этот ключевой для моего самосохранения факт – ведь я не знал, кого мне бояться: закона или всего, что вне закона? – играло для меня меньшую роль, чем ощущение неотвратимости повторной поездки, ибо наиболее глубокой из постигнутых мной истин была такая: важность мероприятия пропорциональна страху, который оно мне внушает.
Не стану описывать свои долгие колебания. Скажу только, что ближе к полуночи мне удалось подавить ужас настолько, чтобы начать путешествие в мыслях; таким образом, я приготовился к тому, чтобы, пускай лишь в воображении, выйти из дома, сесть в машину и отправиться на просторы шоссе, по которому и в этот час гулял ветер и, словно сонмища призраков, неслись сухие листья. И вот, представляя себе каждую деталь этой поездки, выстраивая ее в уме еще до старта, я почувствовал в самом сердце своей паники спокойствие трезвого расчета. Итак, я наконец собрался с духом и подошел к порогу, готовый ступить в настоящую ночь, но вдруг дверной молоток стукнул снова – гулко, как по моей могильной плите.
Бывают вмешательства, чересчур серьезные для того, чтобы нарушить ваше спокойствие. Человека не бросает в дрожь при встрече с палачом. Я отодвинул засов и распахнул дверь.
Вошел Ридженси. В первый миг, увидев его напряженное лицо и сердитый блеск в глазах, я решил, что он пришел меня арестовать. Он остановился в прихожей и уставился на мебель в гостиной, чуть наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, но продолжалось это так долго, что я успел понять: эти сокращения шейных мускулов вызваны его собственными душевными проблемами.
– Я не выпивать пришел, дружище, – наконец сказал он.
– Все равно могу налить.
– Потом. Сначала потолкуем. – Он ткнулся своими сердитыми блестящими глазами в мои, но потом в изумлении – поскольку ему вряд ли когда-либо приходилось замечать во мне такую решимость – отвел взгляд в сторону. Не мог же он знать, к чему я только что подготовился.
– Неужто вы работаете по воскресеньям? – спросил я.
– Вы ведь сегодня не были в Уэст-Энде?
Я покачал головой.
– И не знаете, что происходит?
– Нет.
– Сегодня у «Вдовьей дорожки» побывали все городские копы. Все, как один. – Он поглядел мимо меня. – Не возражаете, если я сяду?
Я и возражал, и нет. Я сделал жест, который можно было понять двояко.