Эта картина гнетуще подействовала на Бонни; ей вдруг захотелось в тепло и уют собственного дома. Она встала. Затея ее сестры безумна, но Бейли настаивает, и разубедить ее невозможно. Дальнейшие споры бесполезны.
Форрест тоже поднялся.
— Ваше предложение остановиться у вас все еще в силе?
— Конечно. — Бонни едва сдержала улыбку. — Пойду за Дженни, а вы пока возьмите свой чемодан.
Бейли и Стил проводили их до машины. Дженни раскапризничалась, когда ее усаживали на детское сиденье и застегивали ремни, но вскоре снова уснула.
— Ты злишься на меня? — спросила Бейли.
— Ужасно, — без колебаний ответила Бонни. — Но мы одно целое с тобой, близнецы… — Она поцеловала сестру, затем повернулась к Стилу и очень удивила его, когда крепко обняла. — Береги ее, — прошептала Бонни.
— Я пытаюсь, — угрюмо усмехнулся Стил. Вела машину Бонни, хотя Форрест предлагал, что сам сядет за руль. Теперь, оставшись с ним наедине, она почувствовала себя неловко, это чувство усугублялось тем, что они ехали к ней, в ее маленький дом. Что же она делает: приглашает незнакомого мужчину на ночь в свой дом?
— Я только уложу Дженни спать, а потом приготовлю постель для тебя, — сказала она, поднимаясь по лестнице. Она нарочно медлила, меняя простынку Дженни и укладывая ее в кроватку. Если она так явно выражала свой интерес к Форресту, не рассчитывает ли он, что она собирается сегодня спать с ним? Хотя эта мысль и не казалась ей столь уж непривлекательной, Бонни не чувствовала себя готовой к близким отношениям с Форрестом. Отдавая свое тело, она отдавала и сердце.
Убирая темный локон со щеки Дженни, она наклонилась, чтобы поцеловать девочку. Как ее дочь будет реагировать на то, что в их доме живет чужой мужчина? У Форреста темные волосы, по крайней мере она не будет называть его папой, как всех подряд мужчин со светлыми волосами.
— Называй его «мистер Гамильтон», — прошептала Бонни и выпрямилась. Она не могла допустить, чтобы Дженни слишком привязалась к нему. Бонни и сама боялась влюбиться в Форреста, тем более не могла подвергать риску чувства ребенка.
Спускаясь по лестнице с постельным бельем в руках, она молила Бога, чтобы Форрест не превратился в одно из ее увлечений-однодневок.
Форрест не сделал свет поменьше — это уже хороший знак. Он выдвинул складную кровать и, вытянувшись на ней, читал газету.
— Газетная бумага может запачкать диван, — проговорила Бонни, положив белье и забирая прочитанные газетные листы с дивана, обитого бледно-голубым ситцем.
Он отложил газету.
— Холостяк таких вещей не знает. — Он улыбнулся ей ленивой, зовущей улыбкой, от которой у нее перехватило дыхание.