Посигналил. Пассажиры не торопились, докуривали, едва волочились при входе.
— Я, кажется, объявлял — стоянка десять минут. Кому не к спеху, может идти пешком, — проговорил он резко в микрофон.
Пассажиры зашевелились, стали входить, рассаживаться, поглядывали мельком на водителя: хмурый какой-то, сердитый попался.
Привычно скользнув левой рукой по баранке, правой — механически двинул ручку скоростей. Надо ехать. Везти пассажиров. Знакомой изъезженной дорогой, из одного города в другой, из Азии, между прочим, в Европу. И обратно.
Краем глаза Михаил вырывал из жизни пролетающей мимо деревни то старика на скамеечке, то бабу, загоняющую корову, то столб уносимого дыма в огороде — сжигали ботву…
Скорость, шарканье резины по бетонке, мерное гудение мотора, думы постепенно выравнивали, уводили в мечту.
…Утро. Туман. Сельский дворик, возле которого стоит грузовичок. Озеро вдали поблескивает. Жеребенок тонконогий вышел из тумана. Осока на болоте шелестит. Босиком по траве, они со Степкой, в закатанных до колен штанах, с удочками…
Сладко и томительно делалось на сердце. Но из-за поворота выглянула реальность: шесть совершенно одинаковых домов из потемнелого бруса стояли ровно в две шеренги — по три дома в каждой. Если бы они находились где-то на окраине города, то, наверное, ничего. Отчужденность города от природы привычна и в некоторой степени естественна. Город преподносит и много своего разнообразия. Но шесть одинаковых мрачных двухквартирников, как бараки концлагеря, стояли на берегу огромного сверкающего озера. Рядом раскинулась березовая роща, за ней шел смешанный лес… Возле крайнего из домов всегда играл ребенок — Михаил давно его приметил. Он был какой-то несуразный, с крупными руками и головой, с тяжелым взрослым остановившимся взглядом — такими часто нарисованы младенцы на иконах. Всегда грязный, но не той, не обычной детской чумазостью, а кажется, непроходящей, врожденной. Что должен он чувствовать, как научится понимать жизнь, видя свое жилище столь кричаще, будто наколка на теле, неестественным среди окружающей природы.
На обочине голосовала подвыпившая разухабистая компания: человек шесть мужиков и две бабенки — и всегда здесь кто-нибудь под балдой! Салон был полон. Михаил уже проезжал мимо, когда заметил здорового мордастого мужика, который погрозил ему мясистым кулаком. И тотчас узнал его! Узнал всю компашку, орудовавшую в поезде, когда он возвращался с родины. Но что более всего, страшно резануло — двумя бабенками оказались Лариса и Маринка! Михаил нажал на тормоз, автобус немного занесло, и он встал носом к обочине. Послышались возмущенные восклицания пассажиров.