— И потом, — вяло усмехнулся он, и мне показалось, что подбородок у него дрожал. — Потом… Я отвык… Наверное, я устарел… Здесь все же моя жена… дети… Ты извини… Говорят, мы к старости становимся сентиментальными. Тебе видней, конечно… Ты пойми правильно, Витя…
Я замолчал, вдруг осознав, что значат его слова. Теперь нужно повернуться и уйти. Объяснения уже не годились.
— Я все понял, Костя. Так бы сразу и сказал.
— Ты, Витя…
— Ладно, Костя. Все это чепуха. А в целом я был рад тебя видеть на этой планете. — И я протянул ему руку, чтобы проститься. — Все ясно. Виноват. Бывает. А как у вас с гостиницами?
И опять он был хозяином положения, а я рядом с ним выглядел запутавшимся в чем-то суетном, сегодняшнем. Конечно, тут было замешано еще кое-что. Мне легче было провалиться, чем признать себя вот таким, каким через двадцать лет увидел меня Костя. И теперь я должен был идти до конца, оставив себе хотя бы Настю.
— Нет, ну что ты, Витя? Что ты? — Он схватил меня за руку и не отпускал. Его пальцы были холодными и потными. — Обо всем же договорились… Я понимаю, что твоя жизнь не так проста… Я, Витя, и сам-то… ну, бывал в переделках… И в стол находок я уже позвонил. Так что сообщат. А завтра сходим на Дон, искупаемся. И раков я заказал. Сами сварим…
— Так ты не посоветуешь, в какую лучше гостиницу?
Он вдруг пожал плечами и вздохнул:
— Ну, тебе виднее, Витя. Смотри. Поезжай тогда в «Ростов» — это в центре. У нас там броня есть. Я позвоню. Но только ты зря…
— Ты прав, Костя, как всегда. Ладно, живи сто лет. Надеюсь, что не осудишь?
— Да нет, Витя, нет у меня такого права, — ответил он.
Вот теперь я действительно был громилой.
— Здесь непьющие, — объяснил я Насте, широким жестом убирая со стола бутылки.
Мне показалось, что она усмехнулась, с какой-то торжествующей местью медленно опуская свои зазывные веки.
И опять этот пес все понимал. Уже не прыгал, а понуро стоял посреди передней и грустно следил за тем, как я чересчур решительно запихиваю в рюкзак бутылки. Хвост раза два робко шевельнулся и повис. Пожалуй, передняя была тесновата. Что еще? Кажется, все. Да.
— Ну что, пока? Пока, псина? — сказал я, закидывая рюкзак за плечо.
Нас Не Трогай не закрывал дверь, пока мы не спустились вниз. Ну и все. И трижды бог с ними, со всеми этими рыбами и пресными водами, если в мире существовала гостиница «Ростов», которая в центре. «Так, значит, так тому и быть. И эту песню прекратить».
…А потом этот чертов день догорал, как бесполезный, ненасытный костер, который, наверное, был бы способен сожрать весь мой реликтовый лес, только подкидывай.