- Нам лучше быть точными, мадемуазель,- мягко произнес Ано,- хотя фотографии достаточно ясно повествуют о происшедшем. Последние годы жизни мадам Харлоу сильно пила?
- Да, после смерти дяди,- кивнула Бетти.- Как вы, вероятно, уже знаете, до брака с ним ее жизнь была печальной и одинокой. Но у нее оставалась мечта, помогавшая ей жить дальше. А когда Саймон Харлоу умер...- Она оборвала фразу.
- Конечно, мадемуазель,- отозвался Ано.- мосье Фробишеру и мне с тех пор, как мы занялись этим делом, было известно, что здесь кроется какой-то секрет. Мы знали это еще до того, как столкнулись с вашей вчерашней сдержанностью и с сегодняшними недомолвками мадемуазель Апкотт. Ваберский, должно быть, тоже знал о чем-то, что вы не хотели бы предавать огласке, прежде чем угрожать вашим лондонским поверенным и выдвинуть обвинение против вас.
- Да, знал не только он, но и врачи и преданные слуги. Мы делали все, чтобы сохранить наш секрет, но никогда не могли быть уверены, что нам это удалось.
Лицо Ано расплылось в дружелюбной улыбке.
- Ну, теперь мы можем в этом убедиться,- заметил он.
Обе девушки и Джим уставились на него.
- Как?- недоверчиво воскликнули они.
Ано просиял и развел руками. Артист, как сказал бы он сам, или шарлатан, как выразился бы Джим Фробишер, одержал над ним верх, подготовив эффектный помер.
- Ответьте мне на один простой вопрос,- заговорил он.- Кто-нибудь из вас, дамы, получал анонимные письма, где затрагивалась эта тема?
Вопрос застиг врасплох обеих девушек, но они сразу же поняли его смысл. Автор анонимных писем рано или поздно использовал в своих целях все секреты города - все, кроме секрета деградации миссис Харлоу.
- Нет,- ответила Бетти.- Я никогда не получала таких писем.
- И я тоже,- добавила Энн.
- Значит, ваш секрет все еще сохранен,- заявил Ано.
- Да, но на какое время?- быстро спросила Бетти.
Ано промолчал. Он не мог ничего обещать, не погрешив против своего кредо.
- Мы с Энн старались изо всех сил,- печально вздохнула Бетти, давая обоим мужчинам понять, какую нелегкую жизнь она и Энн вели в Мезон-Гренель.Но мало что могли сделать. У нас ведь не было никакой власти. Мы обе зависели от щедрости мадам, хотя едва ли кто-нибудь мог быть добрее ее, когда у нее не было... приступов. К тому же мешала слишком большая разница в возрасте. Мадам пила в одиночестве в своей спальне и выходила из себя, если кто-нибудь вмешивался. Она бы просто вышвырнула нас на улицу. Если мадам нуждалась в помощи, то могла позвонить сиделке, что она иногда и делала правда, очень редко.