— Как вы думаете, скоро мы построим коммунизм или нет?
Красновский сказал:
— Построим, конечно, но вот когда — это большой вопрос.
— А тогда вы мне скажите: а что такое коммунизм?
— Ну-у… это вопрос сложный. Тут не одну лекцию надо прочитать.
— А Ленин не видел здесь никакой сложности. Он сказал: коммунизм — это советская власть плюс электрификация. И что же? Советская власть у нас есть? Вон он, сельсовет, его из окна видно. А электрификация?..
Евгений показал на лампочку:
— Вот она.
Все смеялись, а Красновский краснел от конфуза. Не из тех он людей, что краснеют, но этот ещё не совсем потерял такую способность.
Среди рыбаков, приезжавших к Евгению, появлялись и люди важные, бывал и редактор областной газеты, и секретарь парткома большого завода — все они с удовольствием слушали Евгения. Во-первых, он говорил неожиданные и смелые вещи, однако не настолько смелые, чтобы их можно посчитать крамольными; во-вторых, Евгений много читал и самые интересные места, особенно относящиеся к истории казачества, выписывал и проговаривал затем во время застольных бесед. Главное же — он чувствовал себя хозяином. Хочешь быть с рыбой — езди к нему, принимай его колкие речи. Он никого не зовёт, не ждёт, а если уж приехал — выполняй устав его монастыря. Люди же, подобные Красновскому, завязывали здесь важные знакомства, прислушивались к биению пульса времени. Красновский не однажды клонил его к обсуждению еврейского вопроса, но Евгений всегда говорил:
— Евреи себя покажут. Они всегда и во всех странах себя показывали. Такой уж у них характер. Ни в чём они не знают меры. На Украине в трамвае я видел вывеску: «Не выханавывайся. Вбьёт». Так вот они всегда выханавываются, ну, тут их по башке и бьёт. Чем бьёт, как сильно и смертельно ли зашибает — не знаю, но что бьёт — то уж непременно. Во всех книгах я про то читал и от умных людей слыхал.
Ежесубботние рыбалки, которые сами собой без единого перерыва устраивались вот уже лет двадцать, начинались ночью, часу во втором, когда рыбинспекция, намаявшись за день, сваливала на свою базу в районный центр. И с каждым годом, и даже месяцем, рыбалка становилась многолюднее, особенно в последнее время, когда пришедшие к власти обманщики и воры, назвавшие себя демократами, стали вымаривать народ холодом и голодом, сокращать его на полтора миллиона в год. Народ же не хотел ни голодать, ни, тем более, умирать, — он вгрызался в землю, засевал каждый сантиметр овощами и фруктами, и рано утром, и вечером, и ночью таскал по Дону сетки, бредешки, добывал пищу.